"Фазиль Искандер. 13 подвиг Геракла" - читать интересную книгу автора

может быть, и в самом деле не понимая, почему он может сломать шею.
- Авдеенко думает, что он лебедь, - поясняет Харлампий Диогенович. -
Черный лебедь, - добавляет он через мгновение, намекая на загорелое, угрюмое
лицо Авдеенко. - Сахаров, можете продолжать, - говорит Харлампий Диогенович.
Сахаров садится.
- И вы тоже, - обращается он к Авдеенко, но что-то в голосе его едва
заметно сдвинулось. В него влилась точно дозированная порция насмешки. -
...Если, конечно, не сломаете шею... черный лебедь! - твердо заключает он,
как бы выражая мужественную надежду, что Александр Авдеенко найдет в себе
силы работать самостоятельно.
Шурик Авдеенко сидит, яростно наклонившись над тетрадью, показывая
мощные усилия ума и воли, брошенные на решение задачи.
Главное оружие Харлампия Диогеновича - это делать человека смешным.
Ученик, отступающий от школьных правил, - не лентяй, не лоботряс, не
хулиган, а просто смешной человек. Вернее, не просто смешной, на это,
пожалуй, многие согласились бы, но какой-то обидно смешной. Смешной, не
понимающий, что он смешной, или догадывающийся об этом последним.
И когда учитель выставляет тебя смешным, сразу же распадается круговая
порука учеников, и весь класс над тобой смеется. Все смеются против одного.
Если над тобой смеется один человек, ты можешь еще как-нибудь с этим
справиться. Но невозможно пересмеять весь класс. И если уж ты оказался
смешным, хотелось во что бы то ни стало доказать, что ты хоть и смешной, но
не такой уж окончательно смехотворный.
Надо сказать, что Харлампий Диогенович не давал никому привилегии.
Смешным мог оказаться каждый. Разумеется, я тоже не избежал общей участи.
В тот день я не решил задачу, заданную на дом. Там было что-то про
артиллерийский снаряд, который куда-то летит с какой-то скоростью и за
какое-то время. Надо было узнать, сколько километров пролетел бы он, если бы
летел с другой скоростью и чуть ли не в другом направлении.
В общем, задача была какая-то запутанная и глупая. У меня решение никак
не сходилось с ответом. А между прочим, в задачниках тех лет, наверное из-за
вредителей, ответы иногда бывали неверные. Правда, очень редко, потому что
их к тому времени почти всех переловили. Но, видно, кое-кто еще орудовал на
воле.
Но некоторые сомнения у меня все-таки оставались. Вредители
вредителями, но, как говорится, и сам не плошай.
Поэтому на следующий день я пришел в школу за час до занятий. Мы
учились во вторую смену. Самые заядлые футболисты были уже на месте. Я
спросил у одного из них насчет задачи, оказалось, что и он ее не решил.
Совесть моя окончательно успокоилась. Мы разделились на две команды и играли
до самого звонка.
И вот входим в класс. Еле отдышавшись, на всякий случай спрашиваю у
отличника Сахарова:
- Ну, как задача?
- Ничего, - говорит он, - решил. При этом он коротко и значительно
кивнул головой в том смысле, что трудности были, но мы их одолели.
- Как решил, ведь ответ неправильный?
- Правильный, - кивает он мне головой с такой противной уверенностью на
умном добросовестном лице, что я его в ту же минуту возненавидел за
благополучие, хотя и заслуженное, но тем более неприятное. Я еще хотел