"Дэниел Истерман. Имя Зверя" - читать интересную книгу автора

французы, один итальянец, один испанец, двое голландцев и один австриец. Все
они были или средних лет, или уже пожилые - повидавшие мир, серьезные,
деловые люди. Они прибыли сюда не для того, чтобы разбогатеть, заработать
престиж или добиться высокого положения. Все это у них уже было.
Когда воцарилась тишина, эль-Куртуби было предложено обратиться к
собравшимся. Он заговорил спокойно, неторопливо, как человек, привыкший, что
его слушают в полной тишине. Единственными звуками в комнате, кроме его
голоса, был треск поленьев в широком камине и шорох золы, оседающей на
решетке.
- Джентльмены, - начал он, - благодарю вас за приглашение приехать сюда
и за то терпение, с каким вы слушаете меня. Вы исключительно добры ко мне. В
другом месте, в другое время мы, как я думаю, мы стали бы врагами. Возможно,
мы и станем врагами в будущем, пока что рано об этом говорить - да и пользы
нам такой разговор не принесет. Достаточно сказать, что какими бы ни были
наши разногласия, они не так велики, как наши общие интересы. И позвольте
мне добавить, что я убежден: преследуя эти интересы, мы заодно разрешим и
наши противоречия, разве что они не встанут между нами сию же минуту. Я
понятно говорю?
Он посмотрел в их лица, одно за другим, проверяя их реакцию, пытаясь
прочесть их мысли. Но они были слишком умными и слишком опытными людьми,
чтобы выдавать себя.
Один из англичан подался вперед.
- Я полагаю, мистер эль-Куртуби, - начал он, неправильно произнося его
имя, как будто его первый звук произносится как "кв", а не просто "к", -
что, прежде чем мы перейдем к обсуждению возможных разногласий, мои коллеги
и я хотели бы задать несколько вопросов о том, что произошло в Лондоне в
прошлую пятницу. Я не имею намерения подвергать сомнению основной принцип.
Мы все согласны, что подобные акции, хотя и достойны всяческого сожаления,
необходимы для создания в общественном мнении должного понимания масштабов
наших проблем. У меня нет оснований усомниться в профессионализме, с которым
ваши агенты выполнили работу. Тем не менее у меня вызывает беспокойство...
масштаб происшедшего. Ведь вполне возможно посеять в людях страх, не заходя
так далеко, без стольких жертв.
Головы нескольких людей из собравшихся за столом кивнули в знак
согласия. Другие - какого бы мнения они ни придерживались - ничем не
выдавали своих мыслей. Эль-Куртуби бесстрастно слушал. Когда англичанин
закончил, он едва заметно подался вперед:
- Вы думаете, я не рыдал в пятницу вечером? Вы думаете, я не молился за
души жертв и за благоденствие их осиротевших семей? Вы действительно
воображаете, что мое сердце раньше никогда не обливалось кровью при мысли о
невинных, убитых мной и моими людьми, или не будет обливаться кровью в
будущем? Я само сострадание, друзья мои, меня переполняет сочувствие и
жалость. Если бы я мог вернуть к жизни хотя бы одного погибшего, вы думаете,
я бы не сделал этого? Я никогда не желал той ноши, которая возложена на
меня. Она вынуждает меня к действиям, которые я едва выношу, к действиям, не
доставляющим мне никакого удовольствия. Но эта ноша возложена на мои плечи
Аллахом, и Аллах направляет мои шаги. Я всего лишь орудие Его воли. И вы,
хотя, возможно, и не признаете этого, тоже всего лишь Его орудия.
Он замолчал и оглядел комнату. Они слушали. Неужели никто никогда так с
ними не говорил?