"Дарья Истомина. Леди-босс " - читать интересную книгу автора

доморощенные снадобья, но в основном чудодейственные Цоевы бульоны и
кашицы, убойно вкусные, явно из репертуара китайских императоров.
Они пробовали заставить меня пользоваться фаянсовой "уткой", но я
грохнула ее об паркет, и Элга и Гаша водили меня в сортир, поддерживая под
мышки, потому что я фактически не просыпалась.
Смылась от них я втихаря, на третьи сутки, до рассвета, когда было
еще темно. Вышмыгнула из спальни, поднялась по лестнице выше этажом, в
свою светелку, и обмундировалась: извлекла из шкафа сапоги для верховой
езды, со шпорами, влезла в свои бриджи, в теплый свитер и надела стеганую
куртку-парку. Моя меховая шапка из чернобурки (под. главную шубу) на
уменьшившемся кумполе волос вертелась, как на подшипнике, я ее отшвырнула
и замотала голову косынкой вроде рокерской банданы.
Я вышла из дома. У меня хватило ума не нацелиться на канадский
снегоход в гараже: от его грохота наверняка поднялся бы весь дом, и меня
отловили бы все эти сердобольные плакалы и плакальщицы.
Голова еще покруживалась, но подставками я двигала уже почти
уверенно. Только задохнулась от свежего холодного воздуха и немножко
посидела на ступеньках парадного выхода.
Конюха Зыбина на конюшне еще не было - мне повезло. Чистокровный
аработуркмен Султан, на котором еще с год назад гарцевала Нина Викентьевна
и который после нее к себе никого, кроме Сим-Сима, не подпускал,
занервничал, бешено кося фиолетовым глазом, но моя верная кобылка Аллилуйя
обрадованно заржала и ткнулась теплыми губами в мой нос - соскучилась,
значит. Прошлым летом, после того как она попробовала меня на характер,
мне пришлось задать ей трепку, в общем, отметелить, работая удилами,
шпорами и хлыстом, - она признала, что была не права, и мы с ней плотно
задружили. Два остальных коника относились ко мне вежливо, но особых
чувств не питали.
Я занялась потником, уздечкой и всем прочим, в который раз поминая
добром Панкратыча, который приучил меня к лошадям лет с пяти, подседлала
кобылку и вывела ее за повод наружу.
На главных воротах меня могли застукать, поэтому я слиняла через
боковые, служебные, где охраны не было, а был автомат-замок с кодом.
В общем, мы смотались без шухера.
Больше всего я боялась, что Аллилуйя начнет вязнуть в заснеженном
лесу, выбьется из сил и нам придется возвращаться. Но оттепель стояла уже
не первый день, наметенные сугробы плотно просели, кое-где уже появились
темные проталины с прошлогодней листвой, к тому же на старых тропах
утренником отвердило наст, так что кобылка двигалась хотя и неспешно, но
уверенно, аккуратно выбирая, куда ставить копыта.
Я понимала, что смыться с территории незамеченной невозможно, меня
конечно же засекли телекамеры наружки, но надеялась, что в отсутствие
старшого, то есть Кузьмы Михайлыча Чичерюкина, дежурный на пульте не
решится поднять хай.
Была почти середина февраля, день занимался рано и обещал быть
ослепительно-ярким, какими бывают дни на сломе зимы. О скором приходе
весны возвещала насыщенная синь высокого неба и громадный шар ликующего
солнца.
Как там ни верти, но, несмотря на диплом "Тореза", я все-таки
оставалась сельской девицей. Город, где родилась и росла, несмотря на