"Юлия Иванова. Последний эксперимент {NEW} [N]" - читать интересную книгу автора

Над этим стоило поразмыслить. Итак, Верховную Полицию по каким-
то неизвестным мне причинам интересует Дэвид Гур. За ним установлена
слежка, и главным действующим лицом в этой операции являюсь я, агент
номер 423, дочь Шефа ВП. Но в процессе операции с Ритой-Николь что-то
произошло - какая-то аномалия в ее состоянии, возможно, именно она
привела ее к самоубийству и сделала участницей эксперимента Ингрид
Кейн. Об этой аномалии Шеф знал. Более того, он вел наблюдение за
состоянием Риты-Николь. И еще более того, он считал эти наблюдения
"важнее, чем Дэвид Гур". И все же я была уверена, что эта аномалия
каким-то таинственным образом связана именно с Дэвидом Гуром.
В другое время я бы от души посмеялась над комизмом ситуации -
я вынуждена ломать голову, как бы разузнать что-либо о себе самой. Но
мне было не до смеха - завтра утром Шефу нужен готовый отчет,
сделанный в духе предыдущих. А если нет... Больше всего я опасалась
медицинского обследования. Если меня исключат из игры, я никогда ничего
не узнаю. А любопытство мое разыгралось вовсю. Похоже, что последний
эксперимент Ингрид Кейн затянется.
Что же делать?
И тут меня осенило. Яйцо! Вполне вероятно, что пленка в этом
магнитофоне содержала в себе и предыдущие отчеты Риты-Николь, что это
своеобразный дневник, посвященный одному объекту - номер 17-Д. И стоит
лишь ее с самого начала прослушать... Отличная идея. Но осуществима
ли? Ничего похожего на "перемотку" и "воспроизведение" - во всяком
случае снаружи. Однако яйцо не было сплошным - его разделяла пополам
едва заметная линия. Оно должно раскрыться. Но как?
Было уже далеко за полночь. Я перепробовала сотни способов -
один глупее другого. Все колющие и режущие предметы, нитки, проволока,
химия, электричество, вода и даже статуэтка хоккеиста - фунтов на
десять, которой я в исступлении колотила по яйцу, оказались бессильны.
Оно как ни в чем не бывало отсвечивало белесо и холодно в моих
исцарапанных, порезанных и красных ладонях с обломанными ногтями. Ни
вмятины, ни царапины! Когда-то в детстве я с таким же идиотским
упорством ломала игрушки, чтобы узнать, что у них внутри. Но всегда
вовремя отступала в тех случаях, когда разум подсказывал, что
дальнейшие попытки бессмысленны. Теперь же мое любопытство будто
взбунтовалось - оно не желало слушаться рассудка. Или это было уже не
любопытство, а то самое пресловутое "состояние" Риты-Николь? Короче
говоря, я ничего не могла с собой поделать и, уже не в силах что-либо
придумать, снова и снова швыряла яйцо об пол, забыв об осторожности -
ведь меня могли услышать.
Наконец, я в полном изнеможении рухнула на тахту и, кажется,
уснула, продолжая, впрочем, и во сне резать, колоть, бить проклятое
яйцо. Я проспала всего несколько минут, но когда открыла глаза, что-то
изменилось. Мне показалось, я знаю, как заставить яйцо заговорить.
Более того, я была уверена в этом. Мне должно было помочь нечто
красного цвета. Способ открыть яйцо был связан с красным цветом. Само
по себе это открытие казалось едва ли разумнее всех моих предыдущих
попыток, тем более, что оно мне просто приснилось. Но откуда эта
нелепая уверенность сейчас, когда сна ни в одном глазу? А что если
именно во сне неожиданно сработала не до конца стертая информация в