"Юлия Иванова. Дверь в потолке" - читать интересную книгу автора

- Надо бы в церкви...
- Вот видите - "надо", - говорю я.
- Верить надо, - ворчит батюшка, - А не просто так...
- Я не просто так. Честное пионерское.
Баба Леля рядом охает и дергает меня за платье.
В пионеры нас принимали двумя неделями раньше. Для меня "верить"
означает "быть верным", держать обещание. Как тот мальчик из гайдаровского
рассказа, который не ушел с поста, потому что дал слово.
"Жить и учиться так, чтобы стать достойным гражданином своей
социалистической Родины",- вертятся на языке явно неуместные здесь слова той
клятвы.
Батюшка, махнув рукой, даст нам с бабой Лелей по свечке и задымит
кадилом.
Вскоре отчим опубликует свой первый роман. Они с мамой снимут полдома в
Кратово и заберут нас с бабушкой к себе.
Но тут снова возникнет старый конфликт "баба Леля-баба Ира", и моя
бабушка уедет в Челябинск-40 к младшему сыну Николаю, физику-атомщику, у
которого как раз родятся дочки-близняшки.
Когда пойму, что реветь по этому поводу бесполезно, мужественно взойду
на следующую ступень одиночества с горьким осознанием, что вот, папа теперь
с новым сыном, мама с новой дочкой, моя бабушка - с дядиными близняшками,
отчим пишет второй роман, ну а я ДОЛЖНА. Должна готовиться к будущему
"ДОЛЖНА". Не хныкать, отлично учиться, не обижаться на избалованную Надьку и
на взрослых, которые любят ее, а не меня.
Я научилась драться, как мальчишка, в школе меня побаивались. Дралась
чаще всего из-за малышей и животных, которых мучили переростки-второгодники.
Это тоже входило в понятие "должна". На все карманные деньги выкупала у
мальчишек пойманных синиц и тут же выпускала на волю.
За отличную учебу меня премируют путевкой в Артек, где я навсегда
влюблюсь в море, запишусь подряд во все кружки и научусь массе полезных
вещей. Запомнится железная дорога - на каждой станции изобилие торговцев с
ведрами, газетными кульками, банками. Всевозможные фрукты, соленья, жареные
куры и утки, вареная картошка, сметана, творог...
Потом по немецкому трофейному радиоприемнику объявят, что отчим получил
за свой новый роман сталинскую премию второй степени, и жизнь наша круто
изменится. Мы переедем в роскошную по тем временам дачу в престижной
Баковке, которую пленные немцы выстроили для маршала Рыбалко. Но маршал
вскоре после войны умер, и его вдова дачу продала отчиму, оставив себе лишь
флигель и небольшую часть огромного участка.
Десять комнат, две ванных с туалетами, две террасы - зимняя и летняя,
балконы, роскошный паркет, расписанные под шелк стены, немецкие люстры.
Срочно была закуплена дорогая мебель, библиотека. Появились истопник,
садовник, домработница; новенькая, шоколадного цвета "Победа" и шофер,
который часами томился без дела - экономная баба Леля каталась в Москву за
нитками и пуговицами. А летом мама с отчимом улетят в Гагры, где мама будет
щеголять на пляже в шелковой китайской пижаме, из которой я через десять лет
смастерю себе сарафан.
По вечерам будем смотреть чудо-телевизор с линзой и ловить по приемнику
музыку со всего света. Однажды в хрипе и завывании раздастся: "Порабощенные
коммунизмом народы..." Отчим в панике едва не оторвет ручку.