"Юлия Иванова. Дверь в потолке" - читать интересную книгу автора

Царство "не от мира сего", то-есть не от мира, "лежащего во зле".
Ю.И. - Антисектанту: Изания вообще не религия, а идеология - способ
самых разных людей объединиться для служения, а не потребления, как вы
полагаете. Изания выходит из "зла мира", прорастает в мир, освобождая его от
рабства у Мамоны.


НЕМЕЦ ИВАН ИВАНОВИЧ ИВАНОВ


Фамилию свою я воистину получила свыше. Дедушка был незаконнорожденным
немцем, его усыновила русская женщина и крестила в православном храме, где
младенца и нарекли Иваном Ивановичем Ивановым. Прадедушка по фамилии Шушель
(в семейном альбоме сохранилась фотография господина с бисмарковскими усами)
о сыне заботился, дал ему приличное воспитание. Иван вырос красивым и
добропорядочным, пел в церковном хоре. Женился на Ирине, младшей дочери
многочисленного и дружного семейства инженера-путейца Павлова (всего в семье
было шестнадцать детей). Прабабушка была полькой. Происходило все это в
Гомеле.
Прожил Иван недолго, умер в тридцать один год от чахотки, оставив
бабушку с тремя детьми. Уже в пятидесятые в Гомеле на месте кладбища власти
собрались устроить стадион, и мы приезжали перезахоронить прах деда. Сама я
на эксгумации не присутствовала - боялась, но свидетели рассказывали, что
больше всего их потрясла сохранность костюма покойника.
Это был Гомель еще до Чернобыля, с необыкновенно вкусными яблоками и
полный родственников, к которым мы ежедневно наносили по несколько визитов.
Особенно я подружилась с бабушкиным братом Алексеем, все время твердившим
маме: "Запомни, Шура, у тебя очень и очень непростая девочка!" -
"Золотая", - отшучивалась та.
Бабушка Ирина была верна Ивану до гроба, зарабатывала шитьем, растила
детей. Но вслед за дедом сгорел от той же чахотки их старший, Валентин,
затем внук. Заболела и Шурочка, моя мама. Она тогда уже была принята в ТРАМ
(Театр Рабочей Молодежи), - хорошие вокальные и внешние данные, живость,
раскованность - мама походила на Любовь Орлову, только повыше ростом. В
больницу ее увезли прямо со сцены - пошла горлом кровь.
Мама выкарабкалась - наверное, в силу своей невероятной внутренней
стойкости к всевозможным испытаниям и катаклизмам, унаследованной от
бабушки. С артистической карьерой было покончено. Но она, с еще не до конца
залеченным туберкулезом, поступила в Библиотечный институт, вышла замуж за
Левушку, молодого преподавателя курса библиографии классиков
марксизма-ленинизма с "пятым пунктом", и даже решилась родить ребенка, что
ей строго-настрого запретила медицина.
То-есть меня.
Кстати, в роддом маму увезли с волейбольной площадки. Родилась "очень и
очень непростая девочка" недоношенной, двухкилограммовой и была вовсе не в
восторге от своего появления на свет. Поначалу все время спала, не брала
грудь. Ну и потом постоянно болела, капризничала, то простужаясь в
Подмосковье, то перегреваясь в Евпатории. Но мама с бабушкой меня на свою
голову выходили, потому что характер у меня, по их рассказам, и вовсе был
"несовместимый с жизнью". Чуть что не по мне - валилась на землю и с ревом