"Юлия Иванова. Дверь в потолке" - читать интересную книгу автора

норовила пробить головой пол.
Потом грянула война, и все полетело кувырком. Родители расстались- мама
еще до войны закрутила роман с рыжим студентом - то ли прозрев в нем
будущего известного писателя, то ли раз и навсегда обидевшись на Левушку,
который иногда являлся домой к полуночи, с воротничками в губной помаде,
бросая ее одну сражаться с моими хворями.
Тогда она пообещала: "Я тебе изменю лишь раз, но навсегда. Ты меня
предал, и я предам".
Бросив отца в прифронтовой Москве, она отправила меня с бабушкой в
Ульяновск, к родителям второго мужа, а сама с ним ушла в бега, посылая нам
регулярно посылки и переводы.
"Я не хотела, чтобы тебя связывали с этой национальностью, - потом
скажет она мне, - ведь Гитлер мог выиграть войну, и тогда..."
Она не договорит, увидав мое лицо. Хоть речь вроде бы и шла о моем
спасении, мысль, что ведь с отцом в Москве могло произойти то же самое, что
с его родителями, замученными в Минске, что мы с мамой его действительно
предали, ошеломит меня.
Отец писал в письмах треугольником, которые мне читала бабушка, - про
бомбежки, про дежурства на крышах...
Потом мама расскажет мне про губную помаду.
С тех пор я больше всего на свете возненавижу предательство.
Не обычные мелкие грешки и слабости в отношениях между людьми, а именно
предательство "в минуты роковые", когда поддержка "ближнему" всего нужнее,
когда сам Бог вручает его в твои руки.
Предательство многие не прощают и мстят. Меня будут предавать не раз,
но я всегда буду к этому потенциально готова и потому спокойна: история с
разводом родителей не пройдет бесследно. Я научусь одиночеству. Прощать и
стараться не осуждать, потому что никогда не знаешь, как ты сама повела бы
себя на месте того или иного "предателя", в те самые "минуты роковые".
Разобраться в этом попыталась в романе "Дремучие двери" в истории с гибелью
оператора Ленечки.
Спокойно отношусь и к личным врагам. Иное - когда обижают беззащитных и
слабых, особенно на твоих глазах. Подобные истории про животных вообще ни
читать, ни смотреть не могу - убить готова обидчика. И каюсь на исповеди,
что ненавижу предавших святыни и великие дела наших предков, положивших за
то свои жизни. "Любить" подобных "врагов" у меня не получается. Священники
чаще всего меня понимают, отпускают с миром.
Моя баба Ира и баба Леля, мать будущего отчима, в Ульяновске не
поладят, и мы уедем в Башкирию, куда был эвакуирован институт отца. Сам же
отец по-прежнему будет находиться в Москве, мы будем от него получать, как и
от мамы, посылочки. С конфетами, книжками-малышками и картонными елочными
игрушками.
В каждой посылке чего-то не хватало, на почте приворовывали, но ведь и
у них были дети.


БЫЛ МЕСЯЦ ИЮНЬ


В БЕСЕДКЕ С: Человеком, Аркадием и Кругом