"Всеволод Иванов. Долг (Рассказ про войну)" - читать интересную книгу автора

годны, старые.
Фадейцев смутно понимал разговоры.
- Самоварчик бы, - сказал он тихо.
Хозяин избы, Бакушев, темноротый тощий старик, махая непомерно
длинными рукавами рубахи, потащил в решете угли. Адъютант и красноармеец
яростно заспорили. Фадейцев сонно взглянул в окно, но мало что увидел. А в
поле пустые стебли звенят, как стекло... Небо серно-желтое... Мокрые
поводья пахнут осоками и хвощами. Голые нищие колосья сушат душу. Днем в
облаках голодная звонкая жара, ночью рвутся в полях дикие ветры. И хотя
из-за каждой кочки может разорвать сердце пуля, - все же легче ехать
болотами, нежели пустыми межами; лучше под кустом мокрого смородинника
разбить банку консервов. Возможно, поэтому хотелось комиссару Фадейцеву
уснуть. Но обсахарившиеся веки нельзя ("во имя революции", - напыщенно
говорит Карнаухов) смыкать. Неустанно, кажется, шестые сутки, мчался отряд
полями, гатями, болотами, - чтобы взять в камышах гнездо бандита и
висельника Чугреева.
- Интересы коммунизма неуклонно!.. - вдруг во все горло закричал
адъютант Карнаухов
Тотчас же старик внес самовар.
Фадейцев медленно вытянулся на лавке.
- Я все-таки, ребята, сосну... пока самовар кипит... Тут ребята
подоспеют, обоз...
Он потянул голенища. Старик поспешил помочь. Карнаухов выматерился.
- Царизму захотел, сапоги снимашь?
- Устал он, командер ведь.
- Если устал, можно и в сапогах превосходно. Ты как об этом предмете,
товарищ?..
- Я лучше усну...
Старик сунул ему под руку подушку. Адъютант "собеседовал":
- Литературу получаете? Надо курс событий чтоб под ноготь, батя,
понимать.
- Бандита пошла, голубь, и прямо как саранча бандита. В нашей волости
народ все смирной рос, а теперь однажды скачут... один здоровенный такой -
рожа будто у кучера, как ему стыда нет - печенки захотел. И что ты
думаешь? У соседа корову застрелил, печенку вырезал, сжарил, остально
кинул. А про люд, люду-то сколько перебито-о... э...
Карнаухов строго кашлянул:
- Очередная задача - поголовное уничтожение бандитизма и вслед за
этим мирное строительство...
...Всегда, после переходов, сны Фадейцева начинались так, словно
внутри все зарастало жарким волосом...
Но вдруг, ломаясь, затрещали половицы. Медные, звонкие копыта
раскололи огромную белую печь.
Ничего не понимая, шальной и полусонный, Фадейцев вскочил. Зашиб лоб
о край стола. Ночь. Керосиновая коптилка, казалось, потухла.
В раме окна со свистом прошипела пуля. Три раза, вслед за выстрелами
маузера, кто-то громко позвал: "Товарищ Фадейцев!" Шип пули - будто
перерезанный зов. Топот лошадей смягчался, словно скакали по назьмам.
Фадейцев, прижимая к боку револьвер, прыгнул к дверям. Быстро и мелко
старик крестился в окно. Лицо у него было белее бороды, а пальцы черные, с