"Всеволод Иванов. Правдивая история о проводнике Мешади Фару Абас оглы" - читать интересную книгу автора

и видел, что его недостойный сын не только не поддерживает стремени у едущей
женщины, не только нежно не касается её ноги, но сам идёт далеко впереди,
словно только что нашёл тропу, и к тому же ведёт разговоры о войне и
воинских доблестях. Женщина знает, что такое война! Война - это значит, что
мужчина, даже и вернувшись с войны, шесть дней из недели, по крайней мере,
оставляет её на одинокой кровати. Зачем с женщиной говорить о войне, когда
вокруг скалы, луг, окружённый соснами и зелёная трава такая, какой нигде нет
в России. И вот былая гордость наполнила Мешади, и он начал бросать огромные
глыбы на тропы, и путники поднимали головы кверху и говорили, что близится
или обвал, или идёт гроза. Сын Мешади выпрямился и готов был защищать и от
обвалов и грозы вверенные ему жизни, и походка его стала такой, словно он
вёл полк. И тогда Мешади сказал: "Дурак", и медленно спустился с гор.
Вечером опять был шторм, и берег опять мыл в волнах свои кипарисовые
косы, и голубая мгла тумана стояла над береговыми скалами. Сын Мешади сказал
своему отцу:
- Уже в горах началась буря, и на наши тропы летели камни, и я боялся,
как бы кого не убило.
- Дурак,- сказал ему Мешади,- эти камни летели из меня. Ты думаешь,
нужна твоя защита? Каждая из этих женщин защитит тебя лучше, чем полк твоих
разбежавшихся солдат. Ты думаешь - ей нужна твоя тропа? Каждая из них лучше
тебя знает все тропы и в не таких горах.
- Плохо я разве знаю мои тропы? - возразил ему его сын.
- Ты трижды дурак,- сказал ему опять Мешади,- дважды, что не можешь
уразуметь того, что я тебе сказал, и третий раз, что тело твоё не море, а
болото, и нельзя из такого болота разводить хозяйство. Пускай, как прежде,
рушится мой дом, пускай я буду сидеть на берегу моря и только смотреть на
купающихся,- но позора не будет на моей голове. Я думал, ты воистину сын
Мешади, но ты по-настоящему сын генерала, и вот перед тобой шоссе, оно ведёт
в Россию или ещё дальше, ступай по нему прямо, иначе камень, упавший на
тропу, может ударить в твою голову... Я простил тебе твои плети, но не могу
простить, чтоб сын мой висел над женщиной как плеть или что-либо другое
более позорное. Иди!
И вот его сын пошёл по прямому и пыльному шоссе, шаг его был медленнее
шага буйвола, и каждый гнусный курд мог теперь над ним смеяться и плевать на
его следы. Мешади глядел ему вслед, ему было его жалко, но он, сложив на
широкой своей груди руки, видел горы, такие же непреклонные и гордые, как он
сам.
Так окончилась история о возвращении сына проводника по горам весёлого
Мешади Фару Абас оглы.


OCR: Константин Хмельницкий ([email protected])
Источник: журн. "Красная новь" 1926 № 10