"Вячеслав Иванов. Перевернутое небо (Записки о Пастернаке, окончание)" - читать интересную книгу автора

Вячеслав Вс. Иванов

ПЕРЕВЕРНУТОЕ НЕБО


Записки о Пастернаке (окончание)

61

Во время съезда славистов в Москве в сентябре 1958 года Пастернак хотел
встретиться с Р. Якобсоном и просил меня приехать вместе с ним к нему в
Переделкино на дачу. Был также приглашен и Мишель Окутюрье, специалист по
исследованию поэзии Пастернака и переводчик его стихов из романа. Мы были
приглашены на обед, но до обеда Борис Леонидович позвал нас к себе в кабинет
и сказал, что хочет поведать, как обстояло дело со звонком Сталина к нему.
Напомню, что именно в том году появилась статья Э. Триоле в "Lettres
franHaises", где она плохо писала о Пастернаке и упоминала разговор его со
Сталиным среди фактов, его порочащих. Поэтому Пастернак хотел, чтобы мы
услышали об этом от него самого (имени Эльзы он не называл).
Он начал с того, что недооценивал стихи Мандельштама. По его словам, в
то время, в его молодые годы ему нравились либо стихи классиков, либо если
стихи далеко вырывались за пределы того, как писали прежде. А умение
Мандельштама писать ясно и сдержанно тогда он оценить еще не мог.
Но Мандельштам к нему очень хорошо относился, и они встречались.
Однажды они пошли вместе гулять и зашли очень далеко на окраину Москвы.
Пастернак вспоминал, что мимо громко ехали подводы (машин ведь еще было
мало). Под шум этих подвод Мандельштам вполголоса прочитал ему стихи о
Сталине. Пастернак сказал, что не понимает строки о грузине (я пересказываю
Пастернака - он запомнил так; у Мандельштама же имеется в виду бывшая
популярной именно в Грузии версия, согласно которой Сталин -
незаконорожденный сын осетина, а не грузин). Пастернак сказал, что он не
любит этих противопоставлений: грузин - не грузин, русский - не русский. Но
главное - Пастернак предупредил Мандельштама о страшной опасности чтения
этих стихов. Он осведомился, скольким людям тот уже их читал. Мандельштам
ответил, что нескольким десяткам, двадцати - сорока. Пастернак не скрывал от
него своего испуга, просил не читать больше.
После ареста Мандельштама Ахматова приехала в Москву и просила Бориса
Леонидовича заступиться за него. Пастернак решил обратиться за помощью к
Бухарину. Он должен был быть в театре, расположенном блико к зданию редакции
"Известий", на шекспировском спектакле - и в антракте зашел к Бухарину. Того
не оказалось в редакции, но Пастернак оставил ему записку, где просил
Бухарина похлопотать за Мандельштама и сослаться при этом на его просьбу.
Через несколько дней Пастернака позвали к телефону. Он жил в коммунальной
квартире. Пастернак еле расслышал, что с ним будет говорить Сталин. Сталин
сказал, что звонит ему по поводу Мандельштама. Спросил, представляет ли
Пастернак, по какой причине Мандельштам мог быть арестован. Пастернак сразу
догадался, что стоит за этим вопросом. Ведь он знал, что Мандельштам читал
стихи многим. Борис Леонидович понял, что Сталин хочет узнать, читал ли он
их Пастернаку, а может быть, и другим людям их круга, поэтому он постарался
ответить уклончиво. Сталин спросил, большой ли поэт Мандельштам. Здесь Борис