"Анатолий Иванов. Печаль полей (Повести)" - читать интересную книгу автора

юбку. Вырез у кофточки был глубокий, оттуда буграми выпирали, как тесто из
квашни, рыхлые белые груди, умело прикрытые концами прозрачного шарфика,
накинутого на плечи.
- Ты как невеста, - сдержанно усмехнулся Демидов, запирая в себе
ярость.
- Что ж... я пришла, - проговорила она, не глядя на него. - Веди... на
грибное место.
- Что ж... пойдем, - в тон ей ответил Демидов. - Ружье сейчас возьму
вот.
Догадка, зачем явилась Мария, мелькнула у него сразу же, едва он увидел
ее, подходящую к сторожке. Мелькнула, сваривая все внутри: "Неужели и на
этакое она... они, Макшеевы, способны?!" Теперь, после ее слов, всякие
сомнения на этот счет исчезли...
Полтора года назад приехали сюда, в причулымье, Макшеевы. Следом, как
обычно, явился и Демидов.
- Я тебе давал деньги большие? Давал? - закричал обессиленный вконец от
такого неотступного преследования Макшеев, встретив Демидова в поселке.
- Давал, давал, - согласился Павел.
- Что ж тебе еще-то надо? Скажи, сволочь ты такая, что? Какую плату
заплатить, чтоб отстал? Дом мы тут купили крестовый, просторный - возьми со
всем, что в нем есть. Получай его в придачу к тем деньгам, что обещал, и
живи...
Демидов принял дозу спиртного, ставшую давным-давно привычной для него,
был добродушен, в хорошем настроении. Бессильная ярость Макшеева веселила
его.
- А что ж, надо прикинуть. Значит, те деньги да дом... - проговорил он
задумчиво.
- Ну? Бери, бери!
- Н-нст, мало. Еще должок с Марии остается.
- Какой? - осипшим голосом спросил Макшеев.
- Ишь ты! С чьей кровати ты увел-то ее?
- Н-ну?
- Пущай и она расплатится со мной, - жестко сказал Демидов и пошел
прочь, оставив Макшеева столбом стоять посреди пустой улицы.
Демидов сказал и забыл, сказал просто так, чтобы еще больше позлить
врага своего. Что ему дом, деньги и все прочие блага мира! Простил бы он
своего обидчика и так, если б мог. Да не может...
А Денис Макшеев, видно, принял его слова за чистую монету, и вот -
решились они, Макшеевы, вот явилась к нему Мария, не понимая, не
догадываясь, что не прощение принесет из тайги своему Денису, а еще большую
его, Павла Демидова, ненависть. Вот идет Мария чуть впереди, в общем ладная,
пышнотелая женщина, мелькают ее крепкие, в тонких дорогих чулках ноги, не
подозревая, что внутри у Павла все немеет и немеет, будто стылью берется,
что хочется ему схватить палку, сук какой-нибудь и обломать его об это
бесстыжее, раскормленное тело.
Что ж, так оно примерно все и произойдет, решил про себя Демидов. Но
перед тем хочется ему еще кое-что спросить у Марии, узнать хочется, до
какого предела может быть человеческая низость.
- Нету еще грибов, Мария, - сказал он, останавливаясь на глухой поляне,
полыхающей таежными цветами. - Поздно нынче пойдут грибы, и мало их будет. В