"Анатолий Иванов. Печаль полей (Повести)" - читать интересную книгу автора

погромыхивал гром.
Макшеев вышел из тайги на берег неожиданно, подошел к костру и прогянул
к огню руки. Демидов не ждал его, но не удивился появлению этого человека.
Посидев молчком, Макшеев кивнул на топор, лежавший на куче сушняка,
собранного по берегу для костра:
- Что ж ты? Ночь хмарная, темная, и безлюдно, как в погребе. Всю жизнь
ты, может, ждал такого...
- Пошел прочь отседова, - негромко произнес Павел.
- В реку меня столкнешь али в тайге где зароешь?.. Ну?
- Зачем? Живи, воняй дальше.
- Не хочешь, значит? Прощаешь?
- Пошел, сказано. Я б хотел - так из полыньи бы не вытягивал тебя.
- Э-э, нет... Я думал, зачем ты вытянул-то все же, в чем причина? Чтоб,
значит, собственной рукой мне расчетец произвести, чтоб с удовольствием,
значит, было...
- Шарики за ролики у тебя совсем, гляжу, закатились.
Сказав это, Демидов поднялся и полез в шалаш, лег рядом с Гринькой.
Вскоре пошел дождь, залил костер: Демидов слышал, как шипели, потухая,
головешки. А Макшеев - Демидов чувствовал это - все сидел и сидел под дождем
на мокрых камнях. Потом захрустели его шаги по гальке, удаляясь.

12

... В конце лета Макшеев, еще более усохший и почерневший, заявился
вдруг прямо в мазанку к Демидову. Гринька где-то бегал по деревне с
ребятишками, Павел готовил обед на электрической плитке.
- Здравствуй, Павел, - сказал Макшеев бесцветным, ничего не выражающим
голосом. В руках у него была хозяйственная сумка с металлической застежкой
"молния".
- Здравствуй.
Демидов ответил на приветствие не тепло и не холодно, тоже равнодушно.
И нельзя было предположить, что долгие-долгие годы разделяли этих людей
смертельная вражда и ненависть.
Демидов продолжал возиться с кастрюлями. Макшеев понаблюдал за ним и
сказал:
- Вот долг принес. Не думай, что обманщик.
- Что-о?
- Деньги-то. Бери.
И он опрокинул над столом хозяйственную сумку, вытряс из нее кучу денег
в пачках. Демидов помолчал, разглядывая эту кучу.
- Сколько ж тут?
- Много. Ровно пятнадцать тысяч.
Демидов сел, минуты две глядел, шевеля бровями, то на деньги, то на
Макшеева. И Макшеев, сидя на другом конце стола, тоже глядел то на деньги,
то на Демидова.
Так они и сидели, а между ними лежала эта куча денег.
- А не жалко тебе? - спросил наконец Демидов.
- Жизнь-то дороже. Раз я обещал...
- А Мария что?
- А какое ее тут дело?