"Анатолий Иванов. Печаль полей (Повести)" - читать интересную книгу автора

не знаешь, какая я стерва-то... не лучше Дениса. Что ты в молодости во мне
нашел? Ведь тогда, как ты на уговор про свадьбу приходил к нам... я знала,
что Денис возле риги тебя ждать будет. Он мне наказал - ты напои его
посильней, чтоб память ему отшибло. А какая, грит, останется, я до
аккуратной пустоты выколочу. И я постаралась...
- Я это знаю... давно догадался, - глухо уронил Демидов, отвернувшись.
- Ну вот... А это, к сторожке - что уж мне...
Демидов полез за папиросой, задымил.
- Вот ты говорил недавно: ни бабы, ни человека с меня не выросло. Так
оно и есть.., Я бы другая вышла, может, не попадись мне на пути Денис. Да
что теперь! Ты, а вместе с тобой и та, другая жизнь, которая у меня могла
быть, стороной прошли.
- Да, уж теперь-то что, - согласился с ней Павел Демидов.
- Отчего он бесится особенно - не может постичь, как это ты простил
его. Когда спас от гибели - он думал: на деньги большие наконец-то
позарился. Ага, говорит, люди все одинаковые! Сейчас ему не денег пропавших
жалко, а то, что себе ты их не взял... Без выгоды, значит, рисковал тогда
собой, без выгоды спас и до конца не оставил злости, простил. Почему,
стонет, почему?
- Это все обыкновенно понять, Мария, - сказал Демидов. - Не могу я
больше с ненавистью в душе жить. Тяжко стало. Отдохнуть захотелось.
Женщина глядела на него теперь удивленно:
- Непонятно. И мне непонятно... Он тебе жизнь изломал, все
перековеркал. Он и я... А ты прощаешь...
- Ну да, прощаю! - вдруг начал сердиться Демидов. - Но только он отчего
мучается-то? Отчего его жар сжигает? Он, я соображаю, понимать начал - не
передо мной он только виноват, а перед всеми людьми, перед землей, на
которой живет... Свое я ему прощаю, а люди не простят никогда! Ни ему, ни
тебе. Потому что если прощать будут таким... и за такое - что же на земле
будет?
Мария посидела еще, обдумывая его слова, встала, медленно пошла к
дверям. Там остановилась, опять прижалась спиной к косяку.
- Вот зачем я приходила? - произнесла она негромко, измученным голосом.
Потом долго терла обеими руками щеки. Уронила руки, вытянулась сильно и
туго. Щеки ее были теперь такие же белые, как стенка, возле которой она
стояла, глаза блестели нездоровым блеском. - Я вот что, Павел, приходила -
не надо, не надо было тебе его из полыньи вытаскивать... Так лучше было
бы... И для него и для меня...
- Эвон что! А ты поняла б меня, коли я не вытащил? Мог, а вот не
захотел...
- А кто узнал бы? Один на один вы были...
- Да-а... А сам-то бы я забыл, что ли, об этом? Взял бы да и забыл?
Мария стояла все так же, сильно вытянувшись, будто прибитая к стенке.
Она долго пыталась поймать смысл его последних слов, а может, смысл всего
разговора. И вдруг, заломив руки, вскричала:
- Господи! Счастье-то какое мимо меня прошло!
И с этим криком выбежала на улицу.

14