"Анатолий Иванов. Печаль полей (Повести)" - читать интересную книгу автора

ополовинились, народ зароптал. Фортунат в первое лето отговорился просто
малым урожаем трав, разве, мол, не бывало когда такого, речка-де здесь ни
при чем. А на другое лето стало яснее ясного, что при чем, с самой весны уже
луга червивились и желтели, трава скручивалась, сохла. Мала речка, а
оказалось, что некому больше землю поить: и зимние снега, и летние дожди
бессильны. Люди из нижних деревень потребовали срыть возведенную из земли и
камней плотину, освободить речку. "Сбесились, что ли? - багровел от нелепых
требований Фортунат. - Капиталу сколь вложено... Для вас же, дураков! Чтоб
не ездили с зерном за полсотии верст киселя хлебать". Но дело заваривалось
все круче, нижнереченские мужики решили силой срыть запруду. Да не тут-то
было, почти вся деревня Романовка с кольями, а то и ружьями встала на ее
охрану. Вот как дальновидно благодетельствовали Пилюгины новым романовским
поселенцам.
В ту зиму мор скота был сильным, еще одно такое бы лето, и предприятию
Фортуната Пилюгина не пережить, да к весне огромная котловина налилась до
меры, и по паводку вода потекла через плотину, падая вниз с пятисаженной
высоты, покатилась забытой дорогой, заполняя все омута и ямы. На одном конце
широкой, тройками легко разъехаться, плотины стояло высокое здание мельницы
в два привода, два огромных крепких водяных колеса весело крутились -
Фортунат в благодарность романовцам положил бесплатно перемолоть весь их
хлеб последнего урожая.
А через неделю уже потянулись к мельнице обозы из соседних деревень и
деревушек. Молодой Сасоний, парень крепкий, белозубый и холостой в ту пору,
покрикивая на работников, весело принимал помольцев, кидал шуточки молодым
бабам и девкам, шустро высчитывал гарнцевый сбор...
Фортунат - по-латыни обозначало "счастливый", а жизнь Сасония, как он
сам считал, складывалась еще лучше. Отец там где-то мотался из Сибири в
Казахстан, глотал степную пыль, торговался до хрипоты с киргизами, а он жил
на приволье, без особых хлопот и забот, при желании мог погулять и
покуражиться в Романовке, как и в любой другой деревне. Размах дел, а может,
и развлечений не тот, что у отца, да ему хватало, в конце концов, счастье
каждый понимает по-своему, и что для одного неволя, для другого приволье.
Но сильных и долгих загулов Сасоний не любил, по каковой причине и было
ему полное доверие отца. Однако лет через несколько выпивка послужила
причиной вынужденной женитьбы. Стояла верстах в десяти от мельницы, на краю
чахлого лесочка, большая деревня Березовка, с обширным постоялым двором и
кабаком. То и другое принадлежало богатому мужику Ловыгину, была у него
великовозрастная дочь Федотья, безгрудая, плоская как доска, угловатая -
наколоться можно. И однажды, погуляв с вечера в кабаке Ловыгина, Сасоний по
позднему времени домой не поехал, лег спать на постоялом дворе, а на заре
пробудился от того, что кто-то дергал его, жарким воздухом дышал в ухо.
Сквозь похмелье Сасоний обнаружил, что балуется с ним дочь самого Ловыгина,
хватает горячими губами его щеки. Девки Сасонию давным-давно не в диковину,
на мельнице он перемял их немало, а тут чего ж...
А в самый разгар вдруг кто-то вошел в комнату и сдернул с них одеяло -
стоял возле кровати сам Ловыгин с плетью, борода его ходила ходуном вверх и
вниз.
Без лишних слов Ловыгин вытянул плетью Сасония с большой щедростью, тот
взвыл и скатился на пол. Не поскупился Ловыгин и для дочери, от удара она
скрючилась, узлом почти завязалась, тоже завизжала.