"Юрий Иваниченко. Эдик - Валентин" - читать интересную книгу автора

Все что угодно даст ему Макей, когда дело дойдет до ухода - а вот
обстановки этой, богемы этой, мансард и подвалов, флигелей и времянок,
свитеров и распашонок, безумных и мудрых глаз, общей доброты и взаимной
ревности, завиральнейших идей и сумасбродных предприятий, полетов фантазии
и прозябания по чужим углам, отчаянных выставок и ярчайших лозунгов - дать
не сможет. Это - у нас, здесь. Не только у нас, конечно, не бедна Русь
Великая, Малая и Белая, но ежели вкусил хоть немного здесь - ни в одном
другом воздухе всласть не надышишься.
Одно только надо было установить по возможности точно: на каком уровне
были здесь эдиковы штудии, всерьез ли его тянуло к этому делу, или тогда,
на выставке, оказался он как-нибудь почти случайно, влез в это дело ради
рекламы или еще чего.
Устанавливать пришлось еще добрых две недели. Раскопал я ребят,
экспонировавших свою мазню на той выставке на Большой Грузинской; раскопал
и тех, кто Эдика лично знал. Долго врать пришлось, да и резко портил
отношения, высовывая свою неловкую - оказывается - легенду о том, что
мол-де купить хочу одну из работ, увиденную тогда по телевизору. Потом
только сообразил, что приходить и просить художников, - кстати, были
ребята действительно одаренные, - помочь разыскать и купить картину их
конкурента (и вообще - другого поля ягода), - не совсем, скажем так, умно
и этично. Но худо-бедно, добрался я до парня, два года снимавшего
квартирку-мастерскую вместе с Эдиком и теперь продолжающего ее снимать -
уже в одиночку. Почти все денисовские работы там остались. Да и всех
работ-то: пять холстов и три картона, аккуратная стопочка на остекленной
лоджии. Вытянул я все это, разложил на полу, смотрел-смотрел... Может,
конечно, я чего-то такого не понимаю, но не высокого полета это искусство.
А может, и не искусство вообще. Дело не в технике и не в своеобразных
отношениях с внешним правдоподобием (в первом я разбираюсь не очень, а что
касается второго, так нынче давний _канон_ используется разве как прием
эпатажа), в другом. Есть тут у него определенные тонкости в работе с
цветом, чего там - ощущается некоторая внутренняя гармония красок, но еще
больше - мучительное желание нечто сказать, нечто такое, что быть может не
совсем понятно самому Эдику, и совсем непонятно зрителю. А все вместе
называется дилетантизм. Или еще проще - халтура. Несамостоятельность.
Более чем сомнительная художественная ценность. Единственное - то, что сам
Эдик относится к этому достаточно серьезно, как я уже понял - поперся на
выставку не рекламы ради и не пари для, даже вопреки советам ребят из
богемы, а потому как чувствует нутром нечто - а вот работать так, чтобы
это проявилось, не приучен.
Этот момент мне как раз понятен: приходилось сталкиваться с людьми, у
которых _комплекс полноценности_, которым вся наша жизнь, рассчитанная ха
возможности очень-очень заурядные, до поры до времени давалась слишком
легко, настолько легко, что - по закону компенсации - они привыкли считать
маленькие препятствия солидными, а когда сталкивались с солидными - они
им, по нетренированности, казались катастрофически непреодолимыми. Если
так разобраться, у нас до сих пор стоит установка на некоего среднего, и
особо одаренные почти непроизвольно чувствуют себя чем-то виноватыми перед
окружающими, хотя надо бы наоборот. Ну да не в этом суть. А в том, что
Эдик, привыкнув чуть не с ясельных годочков, что вот чуть-чуть приложить
сил да ума - и дело обязательно получится, впервые, наверное, столкнулся с