"Юрий Иваниченко. Эдик - Валентин" - читать интересную книгу автора

какой сейчас я умный стал. Знаю, что хорошо живут у нас только академики,
да и то, кажется, не все, и умею встать выше над обывательскими
разговорами. А тогда, в первый год знакомства и работы с Эдиком, не так
все думал, и не понимал, что есть в деле этом некая притягательность
большая, нежели во всех нормальных видах деятельности, предусмотренных
штатным расписанием.
Не понимал, что не я уговорил Эдика перейти ко мне и работать как бы в
порядке хобби, а он уцепился за это как за лучшую в том положении
возможность. Что и говорить, крепко нам в детстве запачкивают мозги
дежурными сентенциями насчет хлеба насущного, синицы в руке, и прочих
твердых стояний на ногах с последующей любовью собесов. И Эдик - здесь
ничуть не исключение, и долго-долго пришлось ему выламываться из
бабушкиных предрассудков.
В то же время я только и думал, как бы это мне потихоньку отвратить
Эдика от его "седовщины", так, чтобы он не впал в депрессию, чтобы не
пошел сплошняком оранжевый чет. Думал, а он тем временем уходил все дальше
и дальше, и картины появились - новые, чуть больше похожие на седовские,
но отчаяннее, в стремлении выразить нечто, - и значительно, просто
несравнимо беспомощнее во всем, что касалось средств художественного
выражения. Так и шло достаточно долго: редкая неделя, когда я не захаживал
в мастерскую, иногда водил Эдика к себе - надо же ему хоть иногда
нормально наедаться нормальной едой, а не сидеть на консервах и кефире.
Цель у меня была, что и говорить, благородная: подарить нашей кибернетике
большого мастера, одновременно избавив искусство от неумелого мученика. Но
естественно, все это шло через разговоры о движении пространства, о
совмещении перспектив, о передаче длительности мгновения, о сочетании
движения и покоя, и все это в применении к Валентину Седову и Эдуарду
Денисову. И все это шло под постепенное, но чем дальше, тем более
очевидное ухудшение результатов _дела_, единственного дела, на которое
Эдик был годен по-настоящему, ради которого, собственно, я и затеял с ним
эту петрушку. И не знаю, как кого, но меня это радовали мало, а затем
стало попросту злить, когда собственная моя дочь, неполных семнадцати лет
от роду, стала прохаживаться вокруг да около Денисова, и наконец оказалась
моделью для маленького поясного портрета.
Портрет - далеко не худший, могу предположить, что вполне мог
существовать на выставке, не вызывая попреков (и конечно, энтузиазма). И
Машка на нем - скромно одетая, собранная, эдакое маленькое разумное
существо. Но я-то мог заглянуть и немного дальше, и все, что
предполагалось, очень мне не нравилось. Надо было принимать срочные меры,
а попросту вышвырнуть Эдика из отдела я не мог. Не такие меры нужны:
потому что кто-то его непременно подберет, и хотя бы из благодарности Эдик
на благодетеля какое-то время поработает. Или же - что еще хуже - вовсе
уйдет в малярство, найдет маленькую халтурку - мало ли таких - будет
малевать до упаду, и как специалист через три-четыре года попросту
перестанет существовать. Дело наше движется быстро, а теперь после
появления нейрокомпьютеров, когда большинство задач для старых аналоговых
и цифровых машин стали программироваться автоматически - так тем более.
Надо было его ни в коем случае не отваживать от работы, а вот от Машки
отвадить - обязательно. Девчонке в институт поступать, и вообще, что за
дела?