"Юрий Иваниченко. Эдик - Валентин" - читать интересную книгу автора

Конечно, что и говорить, мы здорово рванули в первые полтора года, да и
потом долго еще держали инерцию. Иногда прямо кулаки сжимались, когда
слышал древние завывания по поводу "незаменимых у нас нет" и вообще
"дисциплина у нас одна на всех". Да не же, сто, миллион раз нет, на
кладбище только нет незаменимых и требования ко всем покойникам одни и те
же. А все хорошее на свете сделано именно незаменимыми; точнее все плохое,
разве что кроме остаточного принципа финансирования социальных программ,
тоже - ими, но это уже издержки.
Но все это время Денисов жил своим возвращением в лоно искусства.
Компаний, правда, не водил: стал осторожнее, намятые в свое время бока
болели еще, наверное, да и вообще, все больше скатывался он к мизантропии.
Дамы у него тоже водились, какой же художник без натурщиц, но и этим он не
злоупотреблял. Хотя мог - блаженных у нас любят. Мизантропия поначалу к
антропофагии не тяготела, только что шумных сборищ Эдик избегал - к вящей
пользе для дела и для своего здоровья. Получал он совсем немало, выколотил
я персональную надбавку, и в основном все тратил на живописные
премудрости, и на книги. Но с книгами он был разборчив: брал только те,
где хоть раз, хоть по какому-то поводу упоминался Валентин Седов. Вы
думаете, мало таких книг? Ошибаетесь. Седов в нашем искусстве - фигура
приметная, а окружение его так и тем паче. И столько уже написано - только
у нас, а ведь есть же еще и заграничные издания, и не какие-нибудь там
сборные альбомчики репродукций, а целые толстенные монографии, книги
воспоминаний, сравнительные анализы. Чего там с чем только не сравнивают!
И не только традиционные сравнения, не только рассуждения о каком-то там
"Бубновом валете", но и сопряжение то с шагаловской традицией, то со
срединным Пикассо, то с поздним Руо, а то и вовсе в преломлении через де
Куинга. Забавная бредятина, если не относиться к этому достаточно
серьезно. А вот на этот счет - чтобы несерьезно - Денисов никак не мог.
Моя вина, конечно, тоже (см. выше - а как я должен был его приманивать?),
но главное - в нем самом. Игорек, мой сосед, вписав тогда замечательную
фразу в проект моего спича, знал, что делает. Я этого не видел, а ему,
профессионалу все-таки, было видно. И в колористике, и в преобразовании
пространства, и в том неприметном, но прорывающемся сквозь каждый холст,
что составляет великую и неразгаданную тайну Валентина Седова.
Неразгаданную не потому, что не нашлось высоколобых, все как есть
рассказавших бы - а потому, что настоящая живопись начинается тогда, когда
заканчиваются слова. Так говорят и Игорек, и Эдик - не сговариваясь, - а
значит, я им верю. Да, слишком серьезно все это шло у Эдика, как нежданный
тяжкий рецидив какого-то пустяшного гриппчика. И чем дальше, тем больше я
видел, понимал, что всасывает моего золотого хакера бездна, название
которой то ли искусство, то ли Седов. Видел, что чем больше времени и сил
тратит Эдик на мазню, тем больше убеждается, что вот это и есть настоящая
жизнь и единственно достойное в ней, а все остальное - от лукавого.
Удобная позиция, да? Если б то. Сколько их, талантливых ребят, заморили
себя бедностью и каторжным трудом - и представить себе страшно! А
преуспевающих художников так мало, и как правило преуспевать они начинают
так поздно, что поневоле думаешь: а _плата_ ли это у них или пенсия по
старости? Ну, а насчет каторжной работы - я нисколько не преувеличиваю.
Никаких от сих до сих - от зари до зари, и больше, и не раз, а каждый раз,
и не до звонка, а до звона в ушах, не до отдыха, а до обморока... Вот