"Юрий Иваниченко. Ответная реакция" - читать интересную книгу автора

гибкие жилки рек, отступали горы, превращались в черно-коричневые острова
в восково-желтом или бледно-коричневом пространстве, бледнели и все дальше
на север и на запад отступали зеленые завитки лесов.
Щупальца становились длиннее, толще, перебивались зелеными пятнышками
оазисов - и вдруг отпочковывались и разрастались далеко от основного тела,
за синими подвижными блюдцами морей.
Аппарат стрекотал, и в промежутках между механическими кадрами возникали и
сгорали города и царства, созидаемые на века своими
неразличимо-мгновенными в этом масштабе времени владыками.
И во всех движениях, миграциях, приливах, размножениях и даже отступлениях
желтого существа скрывались разум и смысл, отчетливые, но несовместимые с
привычной логикой; единственное, с чем это перекликалось,- с алгоритмами
абстрактных графо-математических игр.
Последний метр пленки пролетел через фильмовый канал. Мирзоев отключил
проектор и зажег свет.
- Это что, серьезно? - после паузы спросил Хан.
- Данные строго объективны. Компьютер только развернул их во времени, ну и
всякие мелочи... без искажений.
- Может, твой компьютер ...? - ввернул оборот, непонятно почему прощаемый
ему, как и вечное "тыканье", в этом церемонном крае.
- Я думаю, и прежде находились люди, которые прозревали, какую... даже не
опасность, а безысходность таит совмещение на одной планете двух видов
разумных существ. Но разве их принимали всерьез? Увы, нельзя прятаться от
проблем. Они-то не исчезают. Наоборот...
- Да ты хоть соображаешь, что несешь? Пустыня разумна? Существо? Но она
ведь амфорна... Сухой песок, подвластный всем ветрам... Да и как же - у
нес ничего нет, она вся бесформенная... бесструктурная...
- А ты постарайся избавиться от гуманоидного шовинизма. Знаешь, сколько
песчинок в одном Шаймергене? А комбинации их расположения? А возможности
электрических связей - это же полупроводник, двуокись кремния? Она может
быть на много порядков сложнее нас. И сильнее...
Хан, постепенно овладевая собой, насмешливо хмыкнул.
- Мы умеем управлять климатом? - спросил Мирзоев. И сам же ответил: - Нет.
И землетрясениями тоже. А она, представь, умеет. Подвластна всем ветрам?
Ой ли? Самумы, суховей - думаешь, это просто так? Е и необходимы... И
возможно, не только для экспансии... Так же и землетрясения...
Хана передернуло:
- Слушай, не хочу забивать себе голову. На наш век земли еще хватит, и не
только на наш. Будь проще, парень.
- Слепцы, - сказал Мирзоев глухо, - все вы слепцы... Не хотите смотреть
дальше собственного носа... Вот так же все, кто погребен там, под песками,
заботились только о своем сегодняшнем, а потом проклинали небо. И
становились частью пустыни...
Мирзоев резко поднялся. Глаза его блестели, на висках вздулись жилы.
"Наверное, такими они и были - все эти пророки и дервиши",- подумал Хан. А
Мирзоев продолжал:
- ...А Она сминала их города, сжигала их поля, выпивала реки, истирала
горы, где жили их боги и демоны. Ты не местный, не знаешь, откуда пришло
наше "кисмет", судьба... Люди называли судьбою разное, но в глубине, в
тысячелетней душе народов, "кисмет" - это Пустыня...