"Юрий Иваниченко. Выборный (Повесть)" - читать интересную книгу автора

и перегибали когда, но уж не наоборот. И не по длине послужного списка, как
в царское время, смотрели. Так что "выслуженцы" не от нас... Не от первых.
- Вы, уважаемый Василий Андреевич, лицо заинтересованное и потому
пристрастное...
- Да брось ты!
- Помилуйте, комиссар, это не от вас зависит, не от вашего
сознательного усилия: таков был весь уклад вашей жизни - да и здесь тоже
этим определяется... А я подоле вас все это наблюдаю, со стороны, "вдали от
мирских страстей".
- И что же ты высмотрел из своей ямы из слоновой кости?
- А то, что все ваши дела в чиновничестве преломились, исказились, да
еще раз преломились, и так, что дел-то давно не осталось, только слово
одно. Перегибали, говорите? Верно. Было да еще и как. Наплодили поколение
перегибщиков, до сих пор еще от них по родной земле кочки да овраги. Потом,
наоборот, осторожничали, все как один, единым строем, по одному слову и
одному мановению. И - наплодили таких осторожных, что и работать-то давно
забыли, только бумажками и отгораживались, друг дружке форму соблюдали. Ну
а следом, само собой, деловые понадобились, бумажками-то сыт не будешь и в
стужу не спасешься; и расплодили таких деловых, что ради дела не то что
отца родного - Отечество родное по миру пускают. Нет-с, Василий Андреевич,
промашка у вас вышла. Хорошие вы лозунги придумали, впечатляющие, только
есть в них упрощение. Про жизнь забыли, про тех же чиновников. А они нас
пережили - теперь следующих переживают...
.- Ох, змеюка ж ты подколодная, - искренне рассмеялся Белов. - И что
бы мы только без тебя делали. Мало что дураками померли, - до сих пор бы не
поумнели.
- Смейтесь, смейтесь,- тоже улыбнулся и гут же закашлялся Приват, -
что вам еще остается?
- Когда нет ни времени, ни права поступать начерно,- сказал Василий
Андреевич серьезно,- когда выпал один-единственный шанс, то с таким, как
бюрократия, да и не с таким еще балластом можно временно примириться.
Может, ход и не тот, да ни разу не перевернулись...
- Складно,- подтвердил Приват, - да вот только не про нашу жизнь. Вы
вместо корабля счастья "болластовоз" сотворили, а все не хотите замечать...
И почему так получается: как будто разными глазами смотрим? Вы видите одно,
я - другое, святой отец наш - третье? Жизнь-то едина, неужели не может быть
общего понимания?
- Чего же тут удивляться?- хмыкнул Белое.- Классовая слепота. Азбука
марксизма.
- Знаю. Читал. Штудировал. Только не получается. Странная какая-то
слепота, и не мешает дворянам Плеханову и Ульянову стать революционными
теоретиками, капиталисту Энгельсу - классиком марксизма, сыну капиталиста
Троцкому - борцом против капитализма, а князю Кропоткину - и вовсе
анархистом? А с другой стороны...
- Слабо штудировал. Поднялись над классом...
- Вот именно. Они - поднялись, а другие - нет. Почему же? Условия
жизни у них особые? Или, может, наоборот - головы у них такие? Сознание
выше развито? Способности особые? Или потребности? Может, "классовая
слепота" - это только для самых средних, самых серых? Может, все разделение
не по "классовому сознанию", а по тому, сколько человеку ума от Бога