"Юрий Иванов. Сестра морского льва " - читать интересную книгу автора

наклонился, потрогал сырой след, понюхал пальцы и сказал:
- Соляркой пованивает. На плашкоуте его, неряхи, разлили... -
Разогнувшись и поморщившись, видимо, поясница ныла, Фаддей продолжил: -
Страх какая бегливая девчонка. В интернате она тут учится, на том-то
островишке школы нет. И вот: чуть время к лету подвинется, и бегит она на
свой остров. Известное дело - ребенок: как птица к родному гнезду тянется. И
где это она упряталась?
Натянув кепку плотнее и вздохнув еще более тяжко, Фаддей вышел, а
Волков закрыл каюту на ключ и поднялся за ним по трапу на палубу. Ногами и
всем телом он ощущал, как туго завибрировало судно: главный двигатель
запустили. Ну прощай, остров Беринга, прощай, столица Командорских островов.
- Эй, на плашкоуте! Забир-рр-айте свои веревки! - прорычал над бухтой
радиоголос. - У нас же гр-р-рафик!..
Подняв воротник куртки и надвинув берет на брови, Волков разглядывал
берег. Если бы не тучи, было бы совсем светло: в этих северных широтах
начинаются с весны длинные-предлинные, как в его родном городе на Неве, дни;
да, будь светло, совершенно другая картина открылась бы взору. И можно было
бы увидеть гряду зеленых холмов, и среди них - синие озера, а там, если
поглядеть влево, - белые песчаные пляжи. А вот этот бы второй, совсем
небольшой и плоский, как низко обпиленный пень гигантского дерева, островок
был бы не черным, как сейчас, а красноватым, будто упал на него свет
вечернего солнца да так и остался навсегда. Миллионы хлопотливых птиц живут
на нем. Ух, как они хватаются за пальцы, когда, засучив рукав, ты лезешь в
длинную извилистую нору... Когда "Актиния" забегала на остров Беринга,
Мартыныч, капитан шхуны, большой любитель яичницы, отпускал его с Борькой на
этот островок. Сев в маленькую, как корыто, верткую шлюпчонку, приятели
гребли с песнями к острову, выискивая местечко, где бы высадиться
поаккуратнее, а потом валялись на его вершине или бродили по берегу, роясь в
хламе, выброшенном океаном, ведь там можно было обнаружить удивительные
вещи. Вот же повезло однажды Борьке, и нашел он бутылку с запиской, в
которой было сказано, что тому, кто отошлет эту записку в Канаду по
указанному адресу, будет выплачено вознаграждение в сумме десять долларов.
Борька послал записку, но вознаграждения что-то не получил и негодовал по
этому поводу: ясное дело - капиталисты, жмоты чертовы! А в другой раз он
отыскал совершенно новый, с толстенной подошвой ботинок. Туго в те годы было
с обувью, и Борька целый день копался в прибрежном мусоре в надежде отыскать
и другой ботинок, но его усилия были тщетными. Видимо, тот, другой, ботинок
попал на какой-то иной остров или материк, а может, он и сейчас еще дрейфует
в океане, если его, конечно, не проглотила акула...
Пароход медленно выходил из бухты. Шагая взад-вперед мимо спасательных
шлюпок, Волков глядел на удаляющийся берег: несколько красных искр
взметнулись из трубки и пробили наступающие сумерки яркими стремительными
зигзагами. "Где-то ты, любитель животных и птиц, Борька?" - с теплом и
грустью подумал Волков. Они хорошо дружили, а о добрых друзьях вспоминать
всегда приятно, тем более в возрасте, далеко уже не юном; в возрасте, когда
новые, настоящие друзья появляются так редко. Жили они с ним на "Актинии" в
одном кубрике, оба любили птиц и зверье. "Не стань я моряком, - подумал
Волков, - я бы изучал природу". Но он выбрал океан, полюбил его, и куда
теперь ему без океана?
Волков спустился в каюту, зажег свет и открыл рундук: девочка сидела в