"Сергей Михайлович Иванов. Утро вечера мудренее (о сне) " - читать интересную книгу автора

освещенного предмета, который вдруг заблестит перед нами или на который
нас попросит уставиться гипнотизер.
"Большой огонь по ночам, - рассуждает рассказчик у Достоевского в
"Бесах", - всегда производит впечатление раздражающее и веселящее; на этом
основаны фейерверки; но там огни располагаются по изящным, правильным
очертаниям и, при полной своей безопасности, производят впечатление
игривое и легкое, как после бокала шампанского. Другое дело настоящий
пожар: тут ужас и все же как бы некоторое чувство личной опасности, при
известном веселящем впечатлении ночного огня, производят в зрителе
(разумеется, не в самом погоревшем обывателе) некоторое сотрясение мозга и
как бы вызов к его собственным разрушительным инстинктам, которые, увы!
таятся во всякой душе, даже в душе самого смиренного и семейного
титулярного советника... Это мрачное ощущение почти всегда упоительно. "Я,
право, не знаю, можно ли смотреть на пожар без некоторого удовольствия?"
Это, слово в слово, сказал мне Степан Трофимович, возвратясь однажды с
одного ночного пожара, на который попал случайно и под первым впечатлением
зрелища. Разумеется, тот же любитель ночного огня бросится и сам в огонь
спасать погоревшего ребенка или старуху; но ведь это уже совсем другая
статья".
Эта завораживаемость могла передаться нам через рептилий - далеких
предков птиц и млекопитающих. Привычки рептилий тоже изучены во всех
подробностях. У хамелеона нашли три формы жизни - бодрствование,
сноподобное состояние и сон. Сноподобное состояние наступало лишь днем, до
захода солнца. Хамелеон застывал с открытыми глазами. Сердце у него билось
реже, чем при бодрствовании, но чаще, чем во сне; такой же промежуточной
была и электромиограмма - запись электрического состояния мышц. Доктор
Фланигам и его коллеги, экспериментировавшие с черепахами, утверждали, что
рептилии, в отличие от амфибий, спят уже по-настоящему. Хотя у них и не
видно электрографических признаков медленной или быстрой фазы, все
остальные признаки сна - замедление сердечного ритма, снижение тонуса
мышц, характерная поза, закрытые глаза, неспособность отреагировать вмиг -
все они налицо.
В лаборатории Кармановой черепахами решили заняться всерьез. Накупили
болотных черепах - тех самых, которых мы терзали в раннем детстве и
которые, когда мы в начале лета привозили их на дачу, таинственным образом
исчезали навсегда в кустах смородины, - накупили, положили в ящики с
травой и стали за ними наблюдать. У черепах обнаружили те же три
состояния: бодрствование, дневной покой и ночной покой. Когда черепаха
бодрствовала, она двигалась, и все ее реакции на внешние раздражители были
недвусмысленными. В состоянии дневного покоя черепаха застывала в любой
позе с открытыми глазами и вытянутой шеей. Ориентировочная реакция
выражалась лишь в движении глазных яблок, но лапы были неподвижны. Ночной
же покой действительно оказался сном: мышцы расслаблялись, глаза
закрывались. Все было, как у лягушки в покое № 3 и почти как у нас. Сон
рептилий и покой № 3 амфибий, считает Карманова, эквивалентны медленному
сну теплокровных, это "промежуточный" сон - промежуточный между
"настоящим" сном, с его ярко выраженными фазами, и "сноподобными
состояниями", или "первичным" сном, то есть покоем № 1 и покоем № 2.
Поразительно, как много времени проводят животные в каталептическом
покое № 1: карликовый сомик около 30 процентов суток, болотная черепаха -