"Ивановъ-Разумникъ. О смыслъ жизни " - читать интересную книгу автора

ежедневности, въчное стремленiе къ тому, чего нътъ. Мечтою строятся дивные
чертоги несбыточнаго, и для предваренiя того, чего нътъ, сожигается огнемъ
сладкаго пъснотворчества все, что есть, что дано, что явлено. Всему, чъмъ
радуетъ жизнь, сказано нътъ". Въчнымъ выразителемъ такого лирическаго
отношенiя къ мiру является, по мнънiю Ф. Сологуба, Донъ-Кихотъ, который изъ
данной ему реальнымъ мiромъ Альдонсы творитъ романтическiй обликъ Дульцинеи
Тобозской. "Донъ-Кихотъ зналъ, конечно, что Альдонса - только Альдонса,
простая крестьянская дъвица съ вульгарными привычками и узкимъ кругозоромъ
ограниченнаго существа. Но на что же ему Альдонса? И что ему Альдонса?
Альдонсы нътъ. Альдонсы не надо. Альдонса - нелъпая случайность, мгновенный
и мгновенно изживаемый капризъ пьяной Айсы"... И Ф. Сологубъ такъ относится
къ окружающей дъйствительности: на что она ему? ея нътъ, ея не надо;
дъйствительность - нелъпая случайность, капризъ пьяной Судьбы... И это уже
вполнъ опредъленный отвътъ на вопросы о цъли и смыслъ нашей жизни, жизни
человъка, жизни человъчества: ни смысла, ни цъли - нътъ, все случайно, все
безцъльно.

Зачъмъ же мы живемъ? и стоитъ ли въ такомъ случаъ жить, играть какую-то
безсмысленную роль въ "дiаволовомъ водевилъ"? не проще ли сразу оборвать
нить жизни, которую съ насмъшливой улыбкой прядетъ намъ "пьяная Айса"? и не
достойнъе ли человъка самому задуть ту свъчу, которую держитъ въ своихъ
безстрастныхъ рукахъ "Нъкто въ съромъ"? Мы еще увидимъ, какъ можно и какъ
надо отвътить на такiе вопросы; теперь же для насъ интересенъ только отвътъ
самого Ф. Сологуба. Этотъ отвътъ намъ извъстенъ; Ф. Сологубъ скрывается отъ
"пьяной Айсы" за стънами "творимой легенды", отъ вульгарной Альдонсы за
поэтическимъ обликомъ Дульцинеи, отъ передоновщины мiра за красотою вымысла;
онъ живетъ красотою творимаго имъ мiра, а въ переживанiяхъ творчества онъ
черпаетъ силы для побъды надъ страхомъ жизни... Къ окружающей жизни онъ
безразличенъ - не все ли ему равно, "что бьется за стъною"? - къ реальной,
страдающей душъ онъ глухъ. Но зато -"я призрачную душу до неба вознесу", я
самъ - Айса своего мiра и я живу лишь этимъ мiромъ и для этого мiра.
Допустимъ, что это исходъ, но несомнънно во всякомъ случаъ одно: это
исходъ - вполнъ индивидуальный, обособляющiй поэта отъ всего мiра людей,
замыкающiй его стъной одиночества. Конечно, поэту никто и ничто не можетъ
помъшать "воздвигнуть тъ мiры, которыхъ пожелаетъ законъ его игры"; но въдь
"законъ игры" Ф. Сологуба является "закономъ" только для одного его, вотъ
чего не надо забывать. Божьяго мiра не прiемлю, а свой мiръ созидаю - пусть
такъ; но не будемъ забывать, что въ "божьемъ" мiръ живутъ люди, а въ
"своемъ" мiръ живу одинъ "я". Окружая себя стъной отъ внъшняго мiра, я тъмъ
самымъ обрекаю себя на искусъ одиночества:

..........иди далеко,

Или создай пустынный край,

И тамъ безмолвно и одиноко

Живи, мечтай и умирай,-

слышимъ мы отъ поэта въ одномъ изъ позднъйшихъ его стихотворенiй (кн.