"Ярослав Ивашкевич. Хвала и слава (Книга 2)" - читать интересную книгу автора

- Ну и Гелене... - произнес Мальский, приходя в себя.
Эдгар отвернулся к окну, Мальский продолжал проигрывать "Шехерезаду",
но уже как-то рассеянно.
- Это гениально, - сказал он немного погодя и замер, держа свои
маленькие ручки над клавиатурой. - Нет, но какое паскудство, что я не успел
тогда в Лович, - неожиданно воскликнул он. - Только при наших порядках
телеграмма из Ловича до Лодзи могла идти шесть часов!
- Ну и что это изменило? - произнес Эдгар тихо, точно успокаивая
Мальского. - Я же был при нем...
- Тоже мне утешение! - сказал Мальский с сильным еврейским акцентом,
который всегда появлялся у него, когда он волновался.
С минуту оба помолчали.
- Впрочем, даже хорошо, что его сейчас здесь нет, - пробурчал Артур, -
это же европейская музыка. А он бы непременно спросил, а какое она имеет
значение для Польши. Какое это имеет значение для Ловича. Это было его
манией. А что может ваша музыка значить для Ловича?
- Может быть, это как раз и плохо, - сказал Эдгар и, отвернувшись от
окна, принялся расхаживать по номеру. - Рысек был прав, спрашивая, чем моя
музыка может служить Ловичу. Ведь она же им там ничего не говорит...
- Ну и что? - возмущенно закричал своим пискливым и резким голосом
Мальский. - Ну и что из этого? Вы пишете не для Ловича...
- А может быть, надо писать именно для Ловича? - грустно-задумчивым
тоном произнес Эдгар. - Может быть, тогда я не был бы таким одиноким...
- Ничего вы не понимаете, - пожал плечами Мальский. - Вы не одиноки...
Ведь я же рядом с вами! Разве не так?
Эдгар улыбнулся.
- Да, и Рысек был... Масса людей с вами. И я еще раз утверждаю: ваше
творчество не для Ловича, а для Европы.
Улыбка застыла на лице Эдгара. Он не знал, как сказать Мальскому, что
для Европы его музыка не имеет ровно никакого значения.
Эту нелепую ситуацию прервал телефонный звонок. Трубку снял Артур. От
него была хотя бы та польза, что он спроваживал назойливых людей. К
сожалению, на сей раз Эдгару все-таки пришлось подойти к телефону. Старая
знакомая интересовалась, нельзя ли через Эдгара получить приглашение на раут
к Ремеям. Обычно после выдающегося события в музыкальном мире Станислав
Ремей с супругой устраивали прием, на который все старались попасть,
поскольку в варшавском свете это считалось особого рода шиком. Напрасно
Эдгар объяснял этой даме, что он, право же, не может приглашать людей в
чужой дом. Она так настойчиво упрашивала, что он в конце концов обещал ей
дать ответ во время концерта. И так, постепенно, он многим пообещал дать
ответ во время концерта, а ведь ему еще предстояло впервые прослушать как
следует свое сочинение. К счастью, Эльжуня проявила достаточно энергии,
приказав никого не впускать в артистическую, так что в пустой и довольно
прохладной треугольной комнате перед концертом они дрожали и волновались
только вчетвером: Фительберг, Эдгар, Эльжбета и миссис Доус, исполнявшая
роль ее секретарши.
Из-за двери доносился приглушенный гул зрительного зала и звуки
настраиваемых инструментов. Эльжбета была бледна и то и дело поглядывала в
зеркало. На ней было муаровое платье цвета слоновой кости, а на голове
высокая прическа, увенчанная белыми перьями. Эдгар не одобрил их, чем и