"Олег Ивановский. Записки офицера СМЕРШа " - читать интересную книгу автора

Идем строем на стрельбище, что было за городом. Все хорошо. Впереди
командиры отделений, мы по росту за ними. Лейтенант чуть сзади и сбоку.
Изредка покрикивает: "Подтянись! Не растягиваться! Направляющий, короче
шаг!" А минут через пять: "Ну что тянетесь, как от тещи с блинов?
Направляющий, шире шаг! Раз-два, левой! Раз-два, левой! Взво-од... газы!"
Команда совершенно неожиданная. Полагалось как можно скорее надеть
противогазы. Вот тут-то вспомнилась мне школьная тренировка в группе
самозащиты. Еле-еле успев зажать винтовку между колен, выхватить из
противогазовой сумки маску и, чуть приподняв шлем-буденовку, но не снимая ее
с головы, натянуть на лицо, не очень соображая, где нос и где очки, - против
положенных частей лица или нет, как голос любимого лейтенанта доносил до
нас:
- Взво-од! Бегом ма-арш!
Да, это была крепкая проба сил. В нашем взводе кое-кто не выдерживали
такой нагрузки и буквально через сто - двести метров срывали с головы маски,
бледные, потные, еле-еле переводя дыхание. Не все мы были одинаковыми...

Из записной книжечки 3 декабря 1940 года:
"Два месяца, как я уже не был дома. Сейчас все время занято учебой.
Грустное настроение при воспоминании о доме бывает очень редко. В основном
настроение хорошее. В некоторые дни - прекрасное. Учеба идет хорошо. Верочка
пишет часто, сколько еще нам быть в разлуке?"

В эти первые месяцы, самые, пожалуй, трудные, как тогда казалось, у
меня особых конфликтов ни с собой, ни с командирами не возникало. Хотя
появилось внутреннее возмущение тем, что наш командир отделения сержант
Курзенков, простой и грубоватый парень с образованием в те годы нередким,
что-то 4 или 5 классов, позволял себе командовать мною! Москвичом! Из
столицы! С десятилеткой! Каково? Почему я должен ему подчиняться?
Особенно обострялось это чувство, когда он, показывая незыблемость
своего положения и власти, переходил границы уставных требований в
многократном повторении на тактических занятиях: "Ложись! Встать! Ложись!
Встать!" И так, казалось, без конца. Или: "Зараз елемен-ты строю будем
учить! Р-разойдись!"
Мы расходились по сторонам" и тут же: "Отделение - становись!"
В нужные секунды кто-то не успевал занять свое место в строю, кто-то не
успел подравняться. "Разойдись!.. Становись!" И опять кто-то не встал на
свое место, кто-то не выровнял носки сапог или развернул их не на ширину
винтовочного приклада.
Это была, с моей точки зрения, не учеба, а издевательство. По крайней
мере, воспринималось это так. Конфликт из внутреннего мог вот-вот стать
внешним. И как-то раз я не сдержался и высказал сержанту Курзенкову все, что
в тот момент чувствовал. Курзенков. позеленел й сквозь зубы прошипел:
- Ну, это тебе, вам то есть, не пройдеть! Я своей властью наказывать не
буду. Командир роты вам отвалит! Ишь, интелигентик!
Командир роты мне ничего не "отвалил", но, помню, я был очень
благодарен короткому, душевному разговору с политруком роты. Спасибо ему. Он
нашел слова, которые надо было сказать зеленому мальчишке на стадии ломки
взглядов, привычек, отношений, образа жизни, приобщения к новым правилам и
законам жизни. К армейским порядкам. Он нашел слова, которые убедили меня,