"Олег Ивановский. Записки офицера СМЕРШа " - читать интересную книгу автора

сдвинешь скатку с плеча - под ней широкая мокрая полоса. От пота во рту
солоно. И как хотелось присесть, а еще больше прилечь. Шагали, шагали, и
конца дороги той не видно...
Над кюветами ветки вишен. Ягод столько, что листьев не видать. Словно
кровью деревья облиты...
И вот когда казалось, что сил никаких не хватит еще и еще раз
переставить налитые свинцом ноги, с головы колонны перекатом долетало:
"Прива-а-ал!" И сразу кто где стоял, там и падал. И... тихо. Никто не
острил, никто не ворчал... Сколько минут лежать? Пять? Десять? Эх, хотя бы
часок или, уж ладно, полчаса. Время точно отмерено между двумя командами:
"Привал" и "Встать, строиться!". Меру эту знают только командиры. Вот так,
одно за другим: "Привал!", "Встать!", "Привал!", "Встать!"
С какой завистью смотрели воспаленными глазами на грузовики, полуторки
и трехтонки, обгонявшие нас. В кузовах груз один - люди. Пыль, густая,
тяжелая пыль. Дождя который день ни капли, а вот солнца, солнца хоть
отбавляй. То днем. А ведь шли и ночами. Ночами прохладнее. Но человеческое
существо так устроено, что ночь для него самое подходящее время для сна, а
отнюдь не для походов. И ладно бы одна ночь, ну, две, а когда из ночи в ночь
и... шагать... шагать... шагать...
И жажда. Как хотелось пить! О еде-то уж и забывать стали. Что за еда -
один сухарь и два кусочка сахара на день. Это и завтрак, и обед, и ужин.
Выбирай в этом меню, что и когда тебе кушать. Пожевал на привале отломанный
от сухаря кусочек, запил водой, если есть во фляге, скатку сдвинул с плеча
чуть под голову и ложись.
Кто-то не выдержал, сапог стянул. В нос такой ядреный запашок стукнул -
отрезвеешь! И до команды "Встать!" словно проваливаешься...
И опять шею в скатку, как в хомут, винтовку на ремень, поводок собачий
на руку, вещмешок всегда за спиной, он не съемный!
И опять шагать... шагать... шагать... А по колонне вполголоса:
"Подтянись, шире шаг! Не отставать!" Разве думалось когда-нибудь, что я мог
это вынести, вытерпеть.
Мысли, чувства, желания какие-то тупые, приглушенные. Казалось, с
каждым днем все тупее мы становились, все безразличнее.
География - наука, изучающая поверхность земли. Такое определение
известно. Мы познавали ту науку на практике, изучая ногами украинскую землю.
О многих городках, городишках, через которые вела нас война, в другое время,
прожив не одну - десяток жизней, и то бы ничего не знал, да и не узнал при
"знакомстве", лежа на мостовой и очень удобно пристроив голову на
несни-маемую скатку-шинель или просто на бортовой камень тротуара. Там, где
они были, конечно. А так было при одно-двухчасовых отдыхах, в обнимку с
Ашкартом. К нему прохладной ночью хорошо было прижаться - теплый и сопит
сладко носом.
Выходить из строя, зайти куда-нибудь в сад или в хату категорически
запрещалось, не говоря уже о том, чтобы сорвать с веток десяток черешен или
начавших уже поспевать вишен. Это мародерство! За это под трибунал! Таков
был приказ.
Принято говорить: дисциплина была железной. Нет, у нас она не была
железной. Мягковато железо. У нас дисциплина была жесточайшей. Вспоминая
через много лет те тяжелейшие дни отступления, нельзя не благодарить
командование школы за это. Только благодаря такой дисциплине все курсанты с