"Олег Ивановский. Записки офицера СМЕРШа " - читать интересную книгу автора

собаками, выйдя из Коломыи без потерь, двигались к Киеву.
На непреклонное, категорическое "НЕТ!" наталкивалось и желание многих
из нас принять участие в. боях, встретить врага со всем жаром молодых
сердец. А что могли мы со своими трехлинейками против танков, самоходок и
прочей техники, ползущей, словно лавовый поток, по украинской земле? Что
могли?
Выполняя строжайший приказ командования: "В бои не ввязываться,
двигаться как можно быстрее на Киев", мы продолжали шагать. Шагать девятые
сутки, десятые...
Думалось ли когда-то раньше, что с полной боевой выкладкой, почти без
питания, по страшной июльской жаре мы будем проходить по 40-50 километров
почти без отдыха, без сна. Разве сном были те два-три часа забытья, которые
выпадали где-то под утро? Но и они были счастьем. Усталость, страшная
усталость давила и сковывала тело. Никогда бы я не поверил, что человек
может спать на ходу, и не в переносном смысле, а в прямом. Ноги механически
двигались, а человек спал. Не раз я видел, как впереди идущий вдруг начинал
"забирать" все правее и правее, сходил в кювет, спотыкался, падал и, не
очнувшись, продолжал спать. Останавливались, с трудом поднимали парня и
шагали дальше. Не раз и я просыпался, стукнувшись лбом в спину шедшего
впереди.
Да вот еще горе какое на меня свалилось. Через несколько дней после
выхода из Коломыи я убедился в опрометчивости обмена своих кирзовых сапог на
новые яловые. Крепкие, красивые, в иное бы время доставившие владельцу уйму
удовольствия и зависти окружающих. Но у них оказались такие высокие и
твердые задники, что растерли мне лодыжку чуть не до кости. А что "было
делать? Менять не на что, обоза с нами давно уже не было. Завязать?
Пробовал. Но портянка сбивалась и терла еще сильнее.
13 или 14 июля ночью мы брели по дороге между Сквирой и Белой Церковью.
Очнувшись после одного из коротких привалов в кювете, пошли дальше. Через
километр-два курсант, шедший за мной, тронув, меня за плечо, вполголоса
сказал:
- Смотри, ты, кажется, штык потерял... Протянул руку, ощупал ствол
винтовки - штыка нет.
Сразу испариной лоб покрылся. Боже мой! Что же делать? Что же теперь
будет? Доложить старшине? Сейчас? Потом? Мысли сбивали одна другую. Скрыть?
Да как же это можно? Ведь это же оружие... Трибунал!
Выйдя из строя, я с трудом обошел человек десять и, поравнявшись со
старшиной, с дрожью в голосе произнес:
- Товарищ старшина... я где-то потерял... штык... я спал, а когда
пошли, не заметил. Мне только сейчас Михайлов сказал...
- Меня не интересует, что вам сказал Михайлов. Штык найти. Иначе -
трибунал за утерю оружия. Ясно? Все!
Найти... Как найти? Ночью. Ведь штык - иголка в стоге сена... Сил-то
уже почти совсем не было, да еще и на ногу ступить - боль такая, словно
железом каленым жжет.
Зашагали мы с Ашкартом обратно. Остальные ждать не стали.
В голове мысль глупая: "Вот стремился с немцами грудь в грудь сойтись,
вот и пошел в наступление... Воюй теперь".
А ночь та была беспокойнее, чем предыдущая. Пулеметная, ружейная,
автоматная стрельба слышалась совсем неподалеку.