"Олег Ивановский. Записки офицера СМЕРШа " - читать интересную книгу автора

своего сообщить. А все равно ждали, ждали как чуда. Как сообщишь? Кто его
знает, адрес вот этой самой "полевой почты №..." надолго ли? А если ранят, а
если в другую часть?
А сколько наших писем, да и не только наших, а и к нам идущих, сколько
мыслей и слов в них были в клочья разорваны? Снаряды, мины, бомбы полевые
почты не миловали. Вот и думай: то ли адресатов с той или другой стороны уже
в живых нет, то ли письма по дороге та же участь постигла.
Чудом за эти пролетевшие годы сохранилось десятка два моих фронтовых
писем. Писаны они были в разные годы войны не только из разных мест, но и из
разных стран. Но во всех этих пожелтевших и ветхих листочках жила одна
мысль.
"...Вчера подучил твое письмо, написанное месяц назад. И мои письма
идут так долго? Прав Лебедев-Кумач: "У писем моих непростая дорога, и ты не
проси их ходить поскорей..."
Это из письма 1944 года, когда мы шли на запад.
А вот строчки из записной книжечки, написанные еще в 1940 году:
"Верочка пишет часто...", "Верочка пишет реже..." - это через месяц.
"От Веры давно не получал писем...", "...Писем давно не получал, как-то
там мои?" - это июль 1941-го.
"Как хочется получить весть из дома, от Верочки нет писем более двух
месяцев..." - это август.
А как-то в том же месяце пришло письмо с такой подписью: "..Люб. теб.
Вера..." Очень спешила!
Тоска зеленая по письмам. А ведь больше всего ждал письма от любимой.
Такова молодость. А уж потом от родителей, друзей, товарищей. Письма...


* * *

Ефремов. Городок небольшой, но ведь город! За год жизни в кочевых
полевых условиях мы, честно говоря, соскучились по нормальному человеческому
быту. А здесь снаряды и мины не летали, трассирующих светлячков не видели,
да и слать можно раздевшись и на койке, а не на наспех сколоченных нарах, в
каком-нибудь сарае.
Начались занятия. Все то, что нам рассказывали, чему учили, было
совершенно новым, необычным. Помнится, даже поначалу думалось, не ошиблись
ли товарищи доверять таким молодым работу такой государственной важности,
доверять государственные тайны?
Что меня тогда поразило? Нам откровенно объяснили, что главным методом
нашей работы будет работа с агентурой, с осведомителями. Об этом ведь нигде
не писали... А здесь прямо говорили - вы должны подбирать людей среди
военнослужащих, которые смогут вам при необходимости сообщать о каких-либо
безобразиях. И не только среди военнослужащих, но и среди гражданского
населения, в том случае, когда есть возможность такого общения. Нам
говорили - это оправдано интересами безопасности государства, так принято,
так нужно, таков порядок.
Нам объяснили, что существует определенное делопроизводство. Наблюдение
за подозрительным лицом может начинаться с того, что вы получили о нем самые
первые сведения, которые назывались "зацепкой". Это пока не обвинение в
чем-то, а просто агентурная "зацепка". Такой вот термин. Если, по мере