"Ирина Измайлова. Троя ("Герои Троянской войны" #1) " - читать интересную книгу автора

нее не отказался, но, само собою, не стал бы из-за нее ссориться с Ахиллом.
Этот разговор вели между собою, сидя на самом берегу, в тени одного из
ахейских кораблей, два воина: тот самый юноша Антилох, что накануне принес
Ахиллу известие о гибели Патрокла, и базилевс итакийцев Одиссей.
Антилох был самым молодым из участников осады: ему только что
исполнилось двадцать, и в сражениях он участвовал лишь последние четыре
года. Его привез сюда отец - родственник и близкий друг царя Пелея, мудрый
Нестор. Нестор слыл среди ахейцев не только знатоком и укротителем коней, но
и прекрасным стрелком из лука, а также лучшим из лучших возничих. Ему теперь
было уже за шестьдесят, но на колеснице он не знал себе равных, нисколько не
стыдясь править лошадьми, хотя и был царской крови. Впрочем, у ахейцев
царский колесничий пользовался не меньшим почетом, чем, скажем, у египтян. В
бою Нестор обычно правил колесницей Ахилла - молодой базилевс знал и очень
ценил и его твердую руку, и его абсолютное спокойствие среди самой отчаянной
схватки.
Антилоха Нестор привез в Троаду девятилетним мальчиком и растил из него
воина, обучая всему, что умел сам. Юноша, высокий, крепкий, прекрасно
развитый, обещал вскоре превратиться в могучего мужчину, и Нестор, давно
овдовевший и не имевший других детей, любил его всеми силами души. Впрочем,
Антилоха, с его добродушным и веселым нравом, любили многие.
Одиссея среди ахейцев звали не иначе, как "хитроумным Одиссеем", и он
оправдал это прозвище не однажды и не дважды. Тонкий, острый и пронзительный
ум этого царя не раз помогал решать сложные вопросы, нередко у Одиссея
спрашивали совета другие базилевсы, когда почемулибо оказывались в
затруднении, и он обычно находил выход.
Ему было тридцать шесть лет, и он был в расцвете сил и воинского
искусства. Обычно люди настолько изощренного и изворотливого ума редко
обладают могучими мускулами. Но к вождю итакийцев это не относилось: Одиссей
уступал во всем войске Агамемнона только двоим - Ахиллу и Аяксу Теламониду.
Он не был таким великаном, как эти двое, но в его поджаром теле, литых
плечах, в его упругих мышцах заключалась невероятная мощь.
Лицо итакийца, загорелое и обветренное, было бы красиво, если бы не
некоторая резкость и сухость черт. Тонкое, почти острое, обрамленное
вьющимися каштановыми волосами и короткой бородой, оно было очень подвижно,
однако Одиссей следил за собою - выражение лица никогда не выдавало ни его
мыслей, ни его состояния. Только в глазах - серых, глубоких, пронзительных и
насмешливых - внимательный взгляд всегда прочитал бы куда больше, чем
хотелось их обладателю, поэтому он приучил себя часто опускать голову и
смотреть вниз.
Антилох только что пришел из микенского лагеря, где состоялось
примирение Агамемнона и Ахилла. Неподалеку, на берегу моря, в это время
сооружался погребальный костер: ахейцам предстояло проститься с бесстрашным
Патроклом Менетидом.
- Как Ахилл? - спросил задумчиво Одиссей, вертя в пальцах круглую
гальку, - Удалось ему овладеть собой?
- С виду он спокоен, - мрачнея, ответил Антилох. - Он весь как
окаменевший... И я не знаю, что хуже. Вчера, когда он бился и рыдал над
телом Патрокла, мы боялись, что он помешается. Я даже его за руки схватил и
держал, чтобы он не вздумал проткнуть себя мечом.
- А то ты его удержал бы! - усмехнулся Одиссей. - Видел я это все, ты