"Ирина Измайлова. Троя ("Герои Троянской войны" #1) " - читать интересную книгу автораТерсит покатился по земле, корчась от боли, отхаркивая кровь, потом глухо
закашлялся, лежа ничком. Какое-то мгновение он еще ждал удара. Но базилевс просто стоял над ним и смотрел. Приятелей насмешника давно не было видно - они унесли ноги, едва завидели перед собою грозного Пелида. - Ну что, с тебя довольно? - глухо спросил Ахилл, когда спартанец перестал кашлять и привстал на руках, глядя перед собой мутными, пустыми глазами. - Ты всех жалеешь? - прохрипел Терсит. - И Деифоба, и меня... Ты только Патрокла не пожалел, когда послал в бой вместо себя, чтобы не нарушать своего слова. Да? Он, видимо, понимал, что, произнося эти слова, идет на смерть - но натура была сильнее страха. Тело у ног Ахилла вновь сжалось от ужаса - и вдруг Пелид глухо, с каким-то страшным спокойствием произнес: - Да. Именно так. Ты сказал правду. - Я всегда говорю правду! - голос Терсита ломался, дрожал, он все еще не мог вздохнуть. - И за это меня все хотят убить... Я знаю, что правда не всегда нужна и не всегда хороша. Только кто бы научил меня выбирать, когда можно, а когда нельзя? Жалко, что ты меня не убил... Я очень боюсь смерти, но жить тоже не хочу - я сам себе противен! Ты тоже правду сказал: меня никто не любит. - Теперь и меня тоже, - пожал плечами Ахилл. - Меня любил понастоящему только Патрокл. Что мы с тобой - хилые женщины, чтобы оплакивать самих себя? У меня есть цель - отомстить. - А у меня? - глухо спросил спартанец. - Да откуда я знаю? Что-то понять. Полюбить кого-то. - Вот-вот! Полюбить и тоже стать безжалостным. Мы все безжалостны только к тем, кого любим. Или я не прав? Чужих легко жалеть, это ничего не стоит, как ничего не стоит погладить кошку или дать собаке кусок мяса, если у тебя его много. Близким и любимым надо отдавать себя самого, и не только... Надо менять себя, уходить от себя, а это уже трудно. И, в конце концов, мы становимся жестоки. Да? - Раз ты это знаешь, то и ты кого-то любил, - Ахилл опустил голову, вновь ощущая бесконечную тяжесть поглотившей его утраты и пытаясь отвлечься от нее. - Прости меня, Терсит. Я бы не поднял на тебя руку, но мною владеет безумие. Мне очень больно. - Ты, великий царь, просишь прощения у последнего из воинов? - теперь в голосе спартанца звучало неподдельное изумление, - Ты и в самом деле совершенно другой, не такой... Или ты сумасшедший? Меня все считают ниже грязи, а ты говоришь со мною, как с равным, и просишь, чтобы Я ТЕБЯ простил?! - Я сейчас в любом случае ниже тебя, - глаза базилевса сверкнули и погасли. - Я - там, в бездне, у самых врат Аида... - Нет же! - Терсит попытался встать, но его мотнуло в сторону, и он снова закашлялся. - Как доходит до важных моментов, так у вас, у благородных, слова - прямо как у поэтов или певцов... Не понимаю я этого. Будь ты там, разве ты хотел бы отомстить? Хотя, опять же, кто его знает, как оно там? - Вот то-то и оно... Ахилл подошел к воину и протянул ему руку. |
|
|