"Андрей Измайлов. Счастливо оставаться" - читать интересную книгу автора

хоть придешь, объяснишь, что с тобой,- и на воды посылают, в Швейцарию или
в Кисловодск на крайний случай! А теперь говорят"Бегайте вокруг дома.
Трусцой!"
И она даже не ждет от меня сочувствия. Она просто говорит. Главное для
Нины Пирайнен, что мысль высказана. И мысль, с ее точки зрения,
неординарная.
Про чудо, про итальянский журнал... И спорить неохота. Объяснять ей
про чудо из магазина неохота.
И доказывать, что она итальянского языка не знает, тоже не хочется.
Знаю я логику Нины Пирайнен. Логика ее алогична.
Нина Пирайнен, как всегда, в своем черт те в чем.
И это черт те что все сплошь плюшевое и кожаное. Но Нина Пирайнен сама
шьет плохо. А в ателье отдавать - она уверена, что там все испортят. И она
всегда шьет сама. Поэтому кожаный диван, перешитый на джинсы, сидит на ней
восточными шароварами. Нина Пирайнен получает деньги в кинотеатре, где
должна рисовать афиши. Но вместо этого она болеет. И этим гордится. Болезнь
аристократическая, с иностранным названием. И ну никак на Нине Пирайнен не
отражается, а повод для беседы дает. И еще дает повод четыре раза в месяц
брать бюллетень на неделю. Вадя Пирайнен ей этот бюллетень выписывает. Так
как у него в поликлинике никто эту болезнь вылечить не может.
Потому что обнаружить ее очень трудно, почти невозможно. И Вадя
Пирайнен вечно работает в ночь, чтобы днем попасть на премьеру, на
вернисаж, на закрытый просмотр, в запасники, в букмагазин, в бюро
экскурсий.
Нина Пирайнен выявила, что болезнь у нее от нервов.
И единственное, что нужно,- это положительные эмоции. Поэтому
Пирайненов можно только рано утром застать.
Я прихожу рано утром в целоватовских лыжных ботинках. Вадя сразу
уходит колдовать на кухню. Я понимаю, что чая мне не избежать. А чай у
Пирайненов всегда хороший. Как в плацкартном вагоне. И я сижу в знаменитом
пирайненовском кресле. Очень уютном, удобном, глубоком кресле специально
для гостей - с подлокотниками, подзатыльниками. Жду знаменитый
пирайненовский чай, который индийский. Но не московский индийский, а
индийский индийский. И слушаю знаменитую пирайненовскую истерио-установку
пополам с Ниной Пирайнен. Получается даже квадро.
Из установки - птичье щебетанье вперемежку с барабаном. И Нина
Пирайнен со своим щебетом очень вписывается. Она прерывается только чтобы
обратить внимание на особо удачное щебетанье. И головку установки назад
переставляет. Чтобы я по достоинству оценил. Я оцениваю по достоинству и
зеваю. А Нина Пирайнен рассказывает, как она эту пластинку выцарапала.
Там очередь громадная была. А ты представляешь, Ашибаев, что это за
пластинка, если за ней очередь из сплошных иностранцев?! И ее чуть было
один швед не опередил. Но она руку вытянула прямо через прилавок и с
витрины последнюю взяла. Это же самое последнее слово в музыке!
Я с ней соглашаюсь - про себя самыми последними словами про эту музыку
думаю. Но пластинка заканчивается, а про чудеса мы уже поговорили и про
музыку тоже. А Нина Пирайнен не может допустить пауз и заливается
гомерическим кашлем. Начинает рассказывать про свою аристократическую
болезнь. Про светило медицины, которое ее осматривало и заявило, что
медицина тут бессильна. И она, Нина Пирайнен, свято верит, что это так.