"Евгения Изюмова. Смех и грех ("Смех и грех" #01) " - читать интересную книгу автора

однако, мелькнула в глазах, но я безжалостно ее загасила:
- Нравится! И если бы захотела, то только ты бы его и видела! - Меня
раздувало от гордости при ее униженности, но это длилось несколько
мгновений: все же я по натуре не злая и уж совсем не стерва, потому устало
завершила свою фразу: - Не бойся, не стану я этого делать.
Ну, думаю, поймет, наконец, баба, что пора ей сменить разговорную
пластинку или по-хорошему ретироваться, надо же и меня пожалеть, я такая же
бедолага, как и она. Хотя почему бедолага? И квартира, и в ней все есть. И
дети, и дача с хлипким сараем в углу. Правда, земля мне щедро и
самостоятельно дарит ягоды да фрукты, а уж из овощей - что изволю посадить.
Алька же одна, как перст, в своей квартире.
В общем, я тут же перестала себя жалеть, а начала жалеть Альку: это
надо же, как жизнь повернулась к женщине - муж ушел, детей нет, дачи тоже
нет, и любовник лыжи в сторону навострил. Я что же, последнюю радость
отнимать у нее буду? И, пропустив мимо ушей излияния подруги о взаимной
любви, попросила безо всякого ехидства:
- Алька, ну не нюнь, я же сказала, что мешать не буду, Игорька твоего
не буду обольщать, - и гордо вскинула голову, любуясь сама собой, - я не
кошка, чтобы драться из-за мужика.
Алька, видимо, еще больше одурела от моего благородного заявления и
снова заныла, словно больной зуб, как, мол, она его любит, а он - ее. И если
я не встану на их пути - ну ведь сама себе противоречит! - то сойдутся,
дескать, давно решили, и уж лет десять точно проживут в мире и согласии, а
терять она его не хочет, поскольку он - мужчина ее мечты...
Я наконец рассердилась. Ну, сколько можно ей талдычить, что я
отказываюсь от ее Игоречка, он мне даже уже и разонравился, а она - не
внемлет, твердит: "Не стой на пути". Но и отвязаться от нее я тоже не
могла - время за полночь, не гнать же бедняжку на улицу. Как у меня, у Альки
тоже машины нет, автобусы ходят ночью редко, а попрется домой пешедралом,
наткнется на какого-нибудь негодяя - их в ту пору немало развелось в нашем
городе - а я потом переживай за нее. Нет уж, надо поберечь нервы. И я
оставила ее ночевать. А поскольку постелила ей в своей комнате, то полночи
Алька изливала мне свои светлые мечты о будущей совместной счастливой жизни
с Игорем. Я же сквозь сон подумала: "Ой, хоть бы год ты своего Игоречка
возле себя удержала", - Алька старше своего возлюбленного на десять с гаком
лет, а гак относительно женского возраста может равняться приблизительно еще
десяти годам. Одно хорошо, что эта любовная зубная Алькина боль окончательно
излечила меня от дум об Игоре.
А недели через три с удивлением обнаружила, что я оказывается, не
только благородная натура, но еще и провидица: утомленный, видимо,
безбрежной любовью женщины-разведенки, Игорь смотался из города тайно в
неизвестном направлении, благо не был обременен ни квартирой, ни
обстановкой - жил в общежитии. Зажили мы вновь с Алькой мирно. Алька,
правда, поначалу сдала сильно, переживая крах своих надежд. Но вскоре она
оправилась от удара, встретив нового мужчину "своей мечты". А я исчезновение
Игоря пережила вообще безболезненно, поскольку в памятную для нас обеих с
Алькой ночь получила солидную дозу антилюбви к нему. А как отправилась в
очередную командировку и вовсе думать о нем перестала.

Самолет, на котором я должна лететь в Москву, стоял среди летнего поля,