"Борис Васильевич Изюмский. Бегство в Соколиный бор (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

голубели цветы ряста. И дети посреди улицы "ловили" прутиками рыбу в
лужах, пахнущих Днепром, бросали горсти земли ласточкам, чтобы они
поскорей строили себе гнезда.
С порога землянки Григорию виден Днепр: два каурых жеребенка застыли
на отлогом, песчаном берегу, словно загляделись на себя.
В овраге резвятся зеленовато-голубые щурки: стремительно вырываются
из гнезд и, сделав круг над водой, юркают в свои норы.
Голубятники, запустив в поднебесье проворных птиц, свистят им вслед,
машут ветошью на длинных шестах.
До чего ж любо! Хотелось набрать полную грудь воздуха и крикнуть:
"Олена! Оленушка!" Крикнуть так, чтобы эхо ответило с Перевесища.
Юность доверчиво распахивает душу, впускает в нее человека. И
Григорий сразу и безоглядно полюбил Олену, был счастлив даже редкими
встречами, но не мог понять, как относится к нему Олена. Будто и рада
встречам, а держится поодаль, мягко, не обидно отстраняет его
порывистость. Эх, дать бы ей съесть воробьиное сердце - сразу б полюбила!
Уже несколько раз рождался и старел месяц, а Григорий все не мог
разобраться - дорог ли ей, мил ли, нужен ли?
Вот теперь живет при дворце и стала вовсе какой-то замкнутой, и еще
реже, еще короче встречи. Хотя нет, все та же: и серые спокойные глаза
смотрят доверчиво, и певучий голосок ровен и ласков.
Григорий чуть ли не нос к носу столкнулся с Харькой Чудиным. На
Харьке дорогой кафтан, красные суконные штаны, зеленые сапоги, черная
шапка с шелковой нашивкой.
После прихода в училищную избу Вокши и позже, после драки во дворе,
люто возненавидел Харька Григория, все норовил ему напакостить: то портил
букварник, то под самым носом разворачивал яства в тряпице, то наговаривал
Петуху без причины. Да разве без причины! Когда упал Харька в драке на
землю, Григорий небрежно бросил столпившимся унотам: "Оттяните, чтоб не
разил!"
Разве такое забудешь?!
Сейчас, повстречавшись с Григорием на узкой тропе, Харька метнулся
было в сторону, да устыдился - пошел грудью вперед.
Они с секунду постояли друг против друга, как петухи, готовые
задраться. Харька был крупнее Григория, но ему уже не однажды доставалось
от кулаков Черного, и он хорошо помнил их твердость.
- Артюшка! - вдруг благим матом заорал Харька, делая вид, что за
горою ждет его друг - силач Артюшка Чертенков, поднимающий на пристани по
два мешка зараз.
- Ну чё кадык распустил, заткнись! - не поверил Григорий и двинулся
на Харьку.
В это время из-за горы показался Федька Хилков со своими дружками -
Ивашкой Кособрюхом и Сенькой Нагим.
Теперь, в их присутствии, Григорию неинтересно было бить Харьку: тот
мог подумать, что силы ему придала подмога.
Григорий легонько смазал Харьку кулаком по загривку, разрешил:
- Теки своим путем!
Федька Хилков добродушно хлопнул Григория ладонью по спине, смешливо
повел ястребиным носом:
- Гулям?