"Лиза Джексон. Тень сомнения " - читать интересную книгу автора

почтальона, заставлял Кейна вытаскивать из ящика конверт и обналичивать
анонимный чек. Па был щедр. Он давал Кейну пятерку, а остальное пускал на
свои нужды. Ему еле хватало до начала следующего месяца.
- Слыхал про Иудины кровавые деньги, сынок? - бормотал он, открывая
очередную бутылку. - Ну так вот, это блудные деньги. Твоя мать их честно
заработала, раздвигая ноги для этой богатой сволочи. Помни, Кейн, ни одна
женщина не стоит того, чтобы терять из-за нее свое сердце, а уж тем более
кошелек. Женщины - это моровая язва. Чума. Казнь египетская. Все они шлюхи,
все до единой. Какую ни возьми - Иезавель*.
______________
* Одержимая дьяволом ветхозаветная царица , имя которой стало
синонимом распутства и порока.

И он начинал цитировать Писание, путая слова. Кейн хорошо запомнил тот
день, когда его мать ушла.
- Я вернусь, - обещала она, плача, прижимая сына к себе так, словно
знала, что никогда его больше не увидит. - Я вернусь и заберу тебя от него.
Па храпел - ему надо было проспаться после вчерашнего.
Кейн даже пальцем не шевельнул, чтобы удержать мать или хоть помахать
на прощание. Он считал ее предательницей и отвернулся, когда она забралась в
длинный черный лимузин с шофером.
- Я обещаю, милый! Я вернусь!
Но она так и не вернулась. Ее слова снова оказались неправдой. И это
было всего лишь одно из звеньев в длинной ржавой цепи нарушенных обещаний,
составлявшей жизнь Кейна. Он больше ни разу ее не видел, даже не попытался
узнать, что с ней произошло. До настоящего момента. Теперь он знал правду, и
эта правда жгла его, как клеймо. Кейн не стал искать стакан, просто открыл
бутылку и отхлебнул щедрый глоток. Затем смахнул рукавом пыль с дешевого
пластикового стола с металлическими ножками, за которым питался первые
двадцать лет своей жизни, и включил компьютер. Хорошо, что электричество уже
успели подключить: экран загорелся, и компьютер загудел, загружаясь. Щелкнув
замком портфеля, Кейн вытащил пухлую папку с заметками, газетными вырезками
и фотографиями. Досье семейства Холланд. Он разобрал фотографии и разложил
их перед собой, как потрепанную, хорошо знакомую карточную колоду.
Первая карта лицом вверх - бубновый король, старый Датч Холланд, глава
семейства и кандидат в губернаторы штата. Холланд всегда заявлял, что он
представитель народа, простой парень, свой в доску, хотя Кейн знал, что он
так же прост, как двойной морской узел.
Второй была фотография Доминик, бывшей жены Датча. Эта все еще красивая
и безупречная, как фотомодель, женщина жила теперь где-то в Европе. Для
Кейна она представляла интерес как потенциальный источник информации,
способный - за соответствующую сумму наличными - помочь ему в его поисках.
Далее шли глянцевые парадные фотографии двух дочерей Датча - Миранды и
Тессы. И, наконец, последнее фото - моментальный снимок Клер.
"Жаль, что она в этом замешана, - привычно подумал Кейн. - Причем
замешана, судя по всему, по самую макушку".
Угрюмо стиснув челюсти, он разглядывал лица девушек, глядевших на него
с фотографий, заказанных в свое время какому-то безымянному, но наверняка
дорогому фотографу. Потом бросил портреты Миранды и Тессы на стол рядом с
фотографиями родителей. На лице Клер он задержался, изучая его более