"Ширли Джексон. Мы живем в замке (готический роман)" - читать интересную книгу автора

на поселок - таковы здешние жители, и это единственное достойное их место.
Подходя к магазинам, я всегда думала о гнили, о черной мучительной
гнили, гложущей изнутри все и вся. Пускай тут все сгниет!
У меня был список - что покупать. Констанция составляла его каждый
вторник и пятницу перед тем, как мне выходить из дома. Народ в поселке
злился, что у нас всегда вдоволь денег - можем купить все, что хотим;
конечно, все наши деньги мы из банка забрали, и люди - я знала - твердили
теперь об этих деньгах, припрятанных прямо в доме, точно Констанция, дядя
Джулиан и я сидим вечерами среди груд золота, позабыв про библиотечные
книги, играем с монетами, ласкаем их, зарываем в них руки по локоть,
пересчитываем, раскладываем на кучки и снова рассыпаем - веселимся как
можем, запершись на все замки. Я уверена, что в поселке множество гнилых душ
алчет наши златые горы, но народ труслив и боится Блеквудов. В лавке я
вместе со списком доставала кошелек, чтобы Элберт знал - деньги у меня
есть - и не посмел отказать в продуктах.
Сколько бы народу ни было в лавке, меня обслуживали мгновенно; мистер
Элберт или его бледная скупердяйка жена спешили подать мне все, что попрошу.
Иногда на каникулах им помогал в лавке старший сын, тогда они спешили
вдвойне, чтобы ему не пришлось меня обслуживать. Однажды какая-то девчушка,
не поселковая, разумеется, подошла ко мне совсем близко, и миссис Элберт ее
оттащила, да так грубо, что девочка вскрикнула. Воцарилось долгое молчание;
нарушила его в конце концов сама миссис Элберт: "Желаете еще чего-нибудь?"
Когда поблизости были дети, я старалась не двигаться и не дышать - я их
боялась. Боялась - вдруг дотронутся до меня, и тут же налетят мамаши, точно
стая когтистых коршунов; мне всегда виделась именно такая картина: птицы
тучей налетают сверху, клюют и рвут острыми как нож когтями. Сегодня
Констанция составила очень длинный список, но детей в лавке, к счастью, нет,
да и женщин не так уж много; "дополнительный ход", - подумала я и
поздоровалась с мистером Элбертом.
Он кивнул в ответ: совсем не поздороваться не мог, но женщины в лавке
глаз с него не спускали. Даже отвернувшись, я спиной чувствовала, как
застыли они: кто с консервной банкой, кто с неполным пакетом печенья или
вилком салата в руках, - ждали, пока за мной закроется дверь, тогда снова
зажурчит их болтовня. Где-то среди них затаилась и миссис Донелл, я заметила
ее, когда входила; неужели она снова меня поджидает? Миссис Донелл всегда
норовила что-нибудь сказать, она из тех немногих, кто непременно
заговаривал.
- Запеченную курицу, - сказала я мистеру Элберту; в другом конце лавки
его скупердяйка жена открыла холодильник и, вынув курицу, принялась
заворачивать.
- Баранью ножку, - продолжала я. - Дядя Джулиан обожает по весне
запеченную баранину. - Тут я явно переборщила: люди в лавке изумленно
ахнули. Выскажи я все пожелания - бросились бы врассыпную, точно кролики, но
зато потом, на улице, подстерегали бы все как один.
- Пожалуйста, луку, - вежливо сказала я мистеру Элберту, - кофе, хлеба,
муки. Грецких орехов и сахару - у нас почти не осталось.
Где-то за моей спиной раздался приглушенный смешок; мистер Элберт
глянул туда и снова - на продукты, которые выкладывал на прилавок. Скоро
миссис Элберт добавит сюда сверток с курицей и мясом, мне нет нужды
оборачиваться.