"Светлана Ягупова. Феномен Табачковой" - читать интересную книгу автора

Ты взглянул на меня, и я узнала, какое у меня лицо.
Ты заговорил, и я поняла, что до сих пор была глуха.
Три года я водила экскурсии, заученно повторяя: "Крым - музей под
открытым небом". Но увидела твои картины, и приевшаяся фраза обрела смысл.
Не раз стояла на севастопольских бастионах, у генуэзских крепостей,
рассказывала о Бахчисарайском фонтане, ходила по Никитскому ботаническому,
взбиралась на Кара-Даг, притрагивалась к мраморным колоннам разрушенных
временем базилик, рассматривала осколки гранат. И только с тобой поняла:
Не осколки гранат держала в руках - бессмертие.
Не к мраморным колоннам прикасалась - к красоте.
Не по скалам взбиралась - по вечности.
Как с борта самолета увидела вдруг вместо "всесоюзной здравницы"
крохотный макет земного шара с климатом и природой чуть ли не всех
материков, с отголосками культур множества народов.
Накрой свою ладонь моей ладонью и не говори о возрасте.
Мы сейчас ровесники. Мы идем по древней земле как сто, тысячу, больше
лет назад. Над нами то же небо, что когда-то светилось над головами
киммерийцев, тавров, эллинов. И тот ветер, что надувал паруса аргонавтов,
плывущих мимо полуострова за золотым руном, гладит сегодня наши щеки.


Было одиннадцать ночи. Чувствовала она себя усталой и разбитой.
Взобралась на стул, сдернула с окна плед. Квадрат его, очерченный с трех
сторон домами, показался уныло враждебным. Квартира ее была расположена по
центру, слева и справа светились пятна чужих окон. Отсюда просматривалось
полгорода. Он лежал в котловине, подернутый легким смогом. Вглубь и вширь
мерцали огни и, теряясь на горизонте, растушевывались по небу неярким
заревом. Непривычная для уха тишина настораживала - ни шума автомобилей,
ни гудков поездов.
Трудно представить, чем теперь заполнится ее жизнь. Привыкла вечно о
ком-то хлопотать, кого-то обхаживать: то детей, то старушку мать, то
Сашеньку. Первой ушла мать, по-настоящему безвозвратно - умерла пятнадцать
лет назад. Потом оперился и улетел Мишук, за ним Валерик. Теперь вот и
Сашенька... А ее организм по инерции излучает тепло, и запасов этого тепла
хватит надолго. Но если не на кого будет его истратить, то однажды оно
взорвет ее изнутри, и это будет конец.
Что же все-таки случилось? Почему он ушел? Разве можно в таком возрасте
переиначивать себя? Разве не тревожат все чаще и чаще мысли о вечной
разлуке, которая уже не за горами, и разве при этом не хочется крепко
прижаться к родной душе, в чьих глазах навсегда запечатлен твой молодой
облик и время не властно стереть его?
Так, размышляя, она глядела в ночь, залитую огнями, и не заметила, как
прислонилась к переплету окна и задремала. Но едва смежила веки, за стеной
заговорило радио.
- Что за безобразие, - пробормотала, встряхиваясь. - Днем не могли
наслушаться.
За стеной будто услышали ее недовольство - радио тут же смолкло.
Не зажигая света, переоделась в ночную сорочку и с удовольствием
улеглась на прохладной простыне. С минуту лежала, наблюдая за бликами