"Андрей Яхонтов. День открытых зверей" - читать интересную книгу автора

длинное пальто, которое висело на ней как на пугале, модные сапоги на
высоких каблуках. Голова в меховой шапке качалась на тонкой шее - будто
созревшая маковая коробочка на желтом стебле.
Когда гроб начали заколачивать, многие отправились разглядывать
памятники на других могилах.
Поминки устроили в институтском буфете. Сбросились на водку, кое-какую
закуску привезли вдова и дочь умершего, да девчонки-поварихи от широты
душевной (я так полагаю, из сэкономленных материалов) - сварили суп с
макаронами непонятно на каком бульоне и на горячее приготовили бефстроганов
с гречневой кашей. Народу набилось даже больше, чем ожидалось, пришлось к
длинному столу приставить ответвления коротких. Такими выступами строится
доминошная линия.
Я сидел с краю, слушал выступавших, выпивал, закусывал, смотрел на
разложенные по тарелкам ломтики сыра, колбасы, хлеба, скользил взглядом по
лицам (особенно меня притягивала курносая лупоглазая рожа заместителя
умершего), и вот какие мысли толклись в голове: в определенных ситуациях мы
склонны вспоминать и истолковывать ничего не значащие слова, оброненные без
повода и между делом фразы - как глубокую мудрость или провидческое
предсказание, хотя изрекшие эти фразы люди ничего подобного не имели в виду.
Особенно часто такое дополнительное значение приписывается пустякам из жизни
покойников - тех, кто недавно нас покинул. Когда у скончавшегося уже не
спросить: что он конкретно имел в виду? Когда никакими ухищрениями и
способами не заставить его подтвердить или опровергнуть наши догадки и
предположения. Ибо теперь все содеянное и произнесенное им - в безраздельном
владении и пользовании живых, и только от них зависит, как распорядиться
наследством, какой подтекст вложить в тот или иной жест, ту или иную
реплику, звучание которой ведь тоже претерпевает с течением времени в
сознании живущих некоторые, иногда весьма значительные изменения...
Я силился вспомнить: что за мысли обычно высказывал, беседуя со мной,
тот, кого мы недавно зарыли в мерзлый грунт вместе с напиханными в гроб
цветами? Излияния его я чаще всего пропускал мимо ушей, никогда он не
обнаруживал каких-то экстраординарных ораторских способностей, не говоря уж
о философских или научных прозрениях. Кажется, когда я столкнулся с ним в
коридоре в последний раз, он произнес примерно следующее:
- Еду домой... Жена обещала приготовить курочку...
И еще я думал: с какой стати и на каком основании мы привыкли считать,
что только жизнь человека представляет бесспорную ценность, а остальные
жизни, существующие вокруг, используем в своих целях, преследуя свои
интересы и удовлетворяя свои потребности? С какой стати распоряжаемся
жизнями не нами созданных существ? Неужели только лишь потому, что красивыми
словесами научились запудривать себе мозги и никогда прямо не говорим о том,
какую страшную сущность собой представляем? Пользуемся тем, что все прочие
твари - бессловесны и ничего не могут выкрикнуть в свою защиту, не способны
проблеять, промычать, объяснить, возразить? Допустим, если бы коровы,
свиньи, овцы умели выражать свои мысли и желания - что им мешало бы
собраться за этим же самым столом и справить поминки по той самой корове или
хрюшке, чья плоть лежала в блюдах аккуратно нарезанными ломтиками? Мне
привиделось: вот поднимается бык с колокольчиком на шее и ревет: "Это была
замечательная, редкая труженица, дарившая окружающим молоко самых высоких
сортов, питательностью превосходящее лучшие зарубежные аналоги..." А затем