"Кристиан Жак. Нефертити и Эхнатон" - читать интересную книгу автора

8. В устах твоих, [м]ой [владыка (?)] [(имярек)]. Будешь ты [со мною
(?)]
9. вековечно вечно, живым, как Йот (то есть Атон. - Т.Б.)! [Для
двойника жены-любимца большой]
10. цар[я] (и) государ[я], живущ[его] правдою, владык[и] обеих земель
[Нефр-шепр-рэ Ва-н-рэ],отрок[а]
11. добр [ого] Йота живого, который будет тут
12. жив вековечно вечно, [Кэйе] [- жива она! (?)].[29]
Читателю, который захочет продолжить свое знакомство с эпохой Амарны, я
советую прочитать (или перечитать) две египетские сказки, переведенные на
русский язык: "Сказку об очарованном царевиче" и "Сказку о двух
братьях".[30] По мнению В. Хелка,[31] первая сказка могла быть написана
только в эпоху Амарны, поскольку в ней уже используются новоегипетские формы
языка, а действие происходит в стране Митанни, которая перестала
существовать как самостоятельное государство после походов Суппилулиумы.
Хелк показывает, что в сказке нашли отражение моральные ценности военного
сословия: любовь к путешествиям, бережное отношение к лошадям, вера в
"личного бога", который может помочь индивиду изменить злую судьбу. В сказке
важным положительным персонажем является женщина, митаннийская принцесса, -
и немецкий египтолог сопоставляет это обстоятельство с повышением
общественной роли женщин в амарнскую эпоху, в частности с ролью царицы.
Вторая сказка, которую Хелк датирует началом эпохи Рамессидов,
представляется ему чуть ли не намеренным опровержением идей первой сказки,
идеалов эпохи Амарны: здесь женщины-героини (одна из которых становится
царицей) коварны и злы, с героем, который пускается в путешествие, случаются
всякие несчастья, и все перипетии сюжета наводят на мысль, что человек
никоим образом не может избежать своей судьбы.
Путешествие по лабиринту Амарны может быть бесконечным - тем более что,
создавая свое учение, Эхнатон ориентировался на религиозные традиции
Древнего царства, связь которых с атонизмом еще не вполне выяснена, а
влияние религии Амарны на последующее развитие египетской теологии,
ветхозаветную литературу и христианство также заслуживает отдельного
пристального изучения. Но мы остановимся на том, что уже было сказано, и
постараемся закончить рассуждение об "исторической правде". Современный
человек видит эту правду так, как видит поврежденный рельеф в египетской
гробнице: несколько фрагментов на стене, сверкающих живыми красками. Чей-то
профиль и часть руки, натягивающей лук. Обод колеса. Заячьи уши... Так
хочется продолжить прерванные линии, дорисовать картину. Кое-где мы можем
это сделать почти с полной уверенностью. Но правый нижний угол рельефа
разрушен полностью. Что там было? Быть может, нам повезет, и, наклонившись к
куче мусора у подножия стены, мы найдем недостающий фрагмент. Быть может,
его нашли уже давно, еще в прошлом веке, и он хранится в пыльных запасниках
какого-то музея. Приложив массу усилий, сопоставляя тысячи обломков рельефов
из разных коллекций, мы рано или поздно сможем восстановить разрушенную
картину - такие случаи в науке бывали. Быть может, мы не найдем этот
фрагмент и тогда, по аналогии с известными рельефами, попытаемся хотя бы
приблизительно представить, что на нем изображено. Но полагаться на аналогии
небезопасно: несмотря на традиционность египетского искусства, в нем всегда
может открыться нечто неожиданное и даже сенсационное. Так, Джеффри Мартин
нашел в гробнице генерала Хоремхеба исключительные, нигде более не