"Елена Якобсон. Пересекая границы (Революционная Россия - Китай - Америка) " - читать интересную книгу автора

мужчина со смуглым лицом пришел за девочкой. Вероятно, она была дочкой
чиновника "нового класса", родом из какой-то азиатской республики. Мы
поцеловались и обнялись со слезами на глазах. На следующее утро мы бросились
друг к другу и опять провели весь день вместе. Так продолжалось до того дня,
когда она вдруг перестала ходить в школу.
Скоро я оказалась в группе детей "классовых врагов".
Мы слышали, что наших родителей называют врагами, и воспринимали это
как нечто привычное, вроде заболевания инфекционной болезнью. Мы оказались
вовлеченными в процесс естественного отбора, находя тех, кто наиболее похож
на нас. В нашей группе была дочь известного меньшевика, сидевшего в тюрьме.
Родители одного мальчика пропали без вести, он жил с тетей.
Игорь, сын выдающегося русского историка Тарле, также входил в нашу
группу. Семья его жила в относительном благополучии, им даже разрешили
сохранить старую московскую квартиру. По предложению Игоря наша маленькая
учебная группа собиралась у него дома. Нам дали тему "Мексика", но в школе
не было библиотеки, и профессор Тарле разрешил нам пользоваться книгами из
его домашней библиотеки. Как странно было очутиться в прилично обставленной
квартире, знать, что и сейчас некоторые люди живут хорошо и не продают своих
вещей! Друзья моих родителей только и говорили о том, что бы еще продать,
чтобы пополнить мизерный заработок...
Мои родители, хотя и "враги народа", оказались нужны новому режиму и
поэтому получили шанс на выживание. Другим же "врагам" не так повезло.
Получив прозвище лишенцев, они потеряли не только имущество, но и почти все
права, а вместе с ними и возможность заработать на жизнь. Этих "не-людей"
никто не брал на работу, и они продавали на рынках то немногое, что у них
осталось. Моя мама тоже ходила на рынок продавать что-нибудь из наших вещей,
когда нам не хватало денег. Новое правительство открыто заявляло, что "враги
народа" обречены на вымирание, и чем скорее они вымрут, тем лучше.
Мне, как и всем детям в школе, "промывали мозги", пытаясь создать
"нового советского гражданина". Я не ставила под сомнение
марксистско-ленинское учение, не очень понимала, что такое классовая борьба
или диктатура пролетариата, несправедливость и жестокость царского режима,
неизбежность большевистской революции и ее конечной победы. Мы принимали все
это за истину. Наши родители не смели с этим спорить. Возможно, они оградили
нас от возможных последствий, угрожавших тем, кто проявлял "еретические"
настроения. Они защищали и самих себя, потому что некоторых детей удавалось
убедить доносить на крамольное отношение родителей к советской власти. А у
некоторых детей родителей вовсе не было.
Своих родителей в этот период я видела мало, а авторитет Аграфены
сильно поколебался. Теперь я редко ходила с ней в церковь, хотя и продолжала
молиться перед сном. Аграфена старела. Моя сестра Нина была своенравным и
энергичным ребенком, она не желала тихо сидеть в церкви, пока няня молится,
как я в ее возрасте. Несмотря на все молитвы Аграфены, я, ее дитя, от нее
отдалялась, переходила к "врагам", обреченная на прямой путь в ад и вечное
проклятие. Аграфена не понимала новых порядков, никак не могла к ним
приспособиться. Какие-то активисты на нашей коммунальной кухне пытались
уговорить ее вступить в профсоюз и потребовать от моих родителей жалованье,
которое они якобы ей задолжали за работу во время Гражданской войны.
Изменилось все даже в родной ее деревне под Воронежем, куда она
приехала навестить родственников. Церковь превратили в государственный