"Сергей Яковлев. Письмо из Солигалича в Оксфорд" - читать интересную книгу автора

ударил каблуком в дверь.
Скрипнула наконец задвижка, осторожно высунулось остренькое личико.
- Ах, это вы, - недовольно пробормотала совершенно незнакомая нам
маленькая женщина, словно накануне мы засиделись у нее в гостях и теперь
некстати вернулись.
Все было как во сне. Женщина вернулась в прихожую. Мы последовали за
ней. Там она сбросила с плеч меховую шубку и осталась в одной ночной
рубашке и шерстяных носках.
В доме стоял густой ночной запах парного тела и постели. Так же молча
женщина проследовала на кухню, и мы увидели, как она ставит наш чайник на
нашу плиту.
- Мы здесь живем, - как-то слишком обреченно произнесла жена.
- Та живите себе на здоровье, - небрежно откликнулась женщина с сильным
акцентом, выдававшим жительницу юга. - Мы здесь долго не задержимся. Это
место нам не нравится - слишком далеко до центра.
- До центра? - озадаченно переспросила жена, слегка покачнувшись.
- Та конечно. Хде тут Кремль, а хде мы. Если уж приехали в столицу, так
надо по-человечески устраиваться.
Я открыл створку шкафа, чтобы положить туда шарф. На полочке поверх
моих чистых рубашек лежали поношенные дамские туфли.
Жизнь приучила нас к выдержке. Раздевшись, мы прошли в зашторенную
комнату и сели по разные стороны обеденного стола.
В полутемном углу на разложенном старом диване кто-то спал; вокруг
дивана разбросаны были штаны, носки, детская обувь; единственное в доме
кресло вытащено на середину комнаты и завалено какими-то коробками; возле
серванта, куда я бережно укладывал перед нашим отъездом привезенные из
Англии чай, конфеты и шоколад, валялись на полу две пустые бутылки из-под
дрянного немецкого ликера и белел осколок фарфоровой тарелки. Не помня
себя я кинулся проверять сервант. Ни чая, ни сладостей там не было!
- Подарок! - раздался за моей спиной жалобный вскрик жены.
Вашего подарка больше не существовало. Флакон духов, изрядно
потраченный, стоял на тумбочке возле дивана. Восхитительные баночки с
кремами, к девственной поверхности которых жена так и не решилась
прикоснуться, служили теперь, опустошенные, посудой для замызганных кукол,
устроивших пиршество под столом. А одна из кукол была заботливо укутана в
грязную тряпку, в которой с трудом угадывался роскошный атласный чехол с
нежно-розовыми цветами по белому полю.
- Разбудили все-таки!
- раздраженно сказала маленькая женщина, появляясь из кухни на голос
ребенка. Детей на диване было двое. Мальчик лет десяти встал и одевался,
поглядывая на нас, как волчонок. В простынях копошилась и капризно
попискивала девочка трех-четырех лет.
- Где наш чай? - почему-то спросил я. Можно было задать десяток других,
не менее важных, вопросов.
- Та дети же, разве непонятно, - недовольно бросила через плечо
женщина, одевая на постели дочь.
- Что?!
- Что, что. Дети, говорю, повытаскивали, я потом вон туда в кучу
свалила все ваше.
Мальчик, широко зевая, влез грязными носками в мои зимние ботинки и