"Сергей Яковлев. Письмо из Солигалича в Оксфорд" - читать интересную книгу автора

Вечерами сидел в общей курительной комнате у телевизора. В те дни в
Англии обнародовали результаты первого в стране опроса на половые темы.
При Тэтчер такой опрос был невозможен, - ехидничали телекомментаторы. -
На все подобные предложения она отвечала: нам этого не нужно, мы -
британцы... Меня восхищали женские персонажи в английских фильмах.
Кажется, никто не изображал с таким сарказмом раздражительность и
эгоизм очаровательных английских женщин, как сами англичане... К полуночи
в курилке накапливался холодный слоистый дым. Голова гудела от экранного
однообразия и спертого воздуха.
Как-то после очередного затянувшегося сеанса я проснулся утром с
головной болью и продолжал валятьс в постели, удивляясь тому, что мне не
хочется вставать. Если бы мне в России такое напророчили, я бы не поверил.
Я в Англии, и мне не хочется вставать! Кремовые стены, белые рамы и
подоконники. Кран над белой раковиной, полотенце под ней. Серое солдатское
одеяло, тумбочка у изголовья. По виду все это было подобно больнице или
даже тюрьме. Чувствовал я себя так, словно скован по рукам и ногам и
терпеливо жду, когда кончится срок.
Но ведь я был совершенно свободен! И еще вчера разгуливал в свое
удовольствие по улицам Лондона. К полудню как раз оказался возле
Вестминстера и услышал Биг Бен. Смотри, запоминай на всю оставшуюся жизнь,
- говорил я сам себе. - Вот здание парламента, вот знаменитая башня с
часами. Прошел по набережной Темзы. Газоны уже поседели от инея, лужицы на
асфальте покрылись льдом. Шагал по улицам под неотвязный, волнами
накатывающий звон колоколов Св.
Павла, простая мелодия которых навсегда застревает в ушах. Увидел
Тауэр, легендарное место стольких страданий и казней, - он был совсем не
такой мрачный, как наша Петропавловка, весь из светлого камня, похожий на
большую игрушку.
И снова настойчиво внушал себе: Вот Тауэр. Запоминай. Когда-нибудь ты
просто не поверишь, что был здесь и видел все это. Говорил - и тут же все
забывал, будто во сне...
Натаскиваю себ на благородство. Натаскиваю себя на влюбленность. На
восприятие природы, пейзажа, искусства...
Да разве во мне уже не осталось живых чувств?!
Взяв себ в руки, я встал с постели и открыл наугад одну из книг, в
беспорядке лежавших на тумбочке:
Посетив Лондон и не найдя в нем ничего любопытного, кроме его
обширности и парков, Чаадаев поспешил в Брайтон, но морские купанья не
принесли ему пользы... Он все время лечится, и все без успеха. Галль
вылечивает его от ипохондрии, а к концу путешествия его душевное состояние
ужасно. Этот странный турист долгие месяцы проводит в полном уединении...
Его гнетут какие-то мучительные настроения. Попав наконец в Англию
после опасного морского путешествия, он три недели не может принудить себя
написать домой первое письмо - вещь совершенно непостижимая, потому что он
хорошо знал, как тревожатся о нем тетка и брат...
При том настроении, в котором находился Чаадаев, трехлетнее заграничное
лечение, разумеется, не принесло ему никакой пользы; он возвращался в
Россию больнее и горше прежнего.
Русский человек, зачем-то отправившийся в 20-х годах прошлого столетия
в Англию, много дней проживший там в тоскливом и мрачном созерцании, а