"Сергей Яковлев. Письмо из Солигалича в Оксфорд" - читать интересную книгу автора

едет в Шереметьево, чтобы торчать там час, другой, третий - пока посадка,
пока прибудет багаж, пока досмотр... Что она подумает, если не найдет
меня? Когда и как я смогу ей все это объяснить?
Возражений было так много, что я не додумался до самого простого: ведь
мой багаж останется при мне. И завтра, и через три недели.
Разве что съем с голодухи виноград с апельсинами да сгрызу шоколад.
Признаться честно, дорогая моя, в моей голове бродила время от времени
еще одна мысль. Ах, вы не хотите вывозить меня из Англии? Что ж, вам же
хуже. Это совпадает и с моим желанием. Если расходовать на еду так же
умеренно, как я делал это до сих пор, оставшихся у меня фунтов стерлингов
хватит еще месяца на три. Спать буду в аэропорту или где придется. Англия
- не слишком морозная страна. Поверьте, в любом случае мне здесь будет не
хуже, чем дома.
Когда-нибудь вы поймете это и, может быть, отправите меня домой на
казенный счет.
А может быть, я получу вид на жительство и останусь тут навсегда.
Это была своего рода игра воображения - многим знакомая отчаянная игра,
когда свешиваешься с балкона на двадцатом этаже и хочется нырнуть вниз.
И вот тут-то меня окликнули на чистейшем русском. Вы помните худого,
нескладного молодого человека, обедавшего с нами однажды в колледже Св.
Антония? Меня с ним познакомил тогда, помнится, профессор Смолянский.
(Забавный старик! Он все спрашивал, ходит ли нынешняя молодежь в
церковь, как будто в этом спасение России...) За кофе мы перекинулись
несколькими фразами, я узнал, что юноша преподает историю в одном из наших
провинциальных университетов и приехал в Оксфорд поработать в архивах, но
не запомнил даже его имени. И вот теперь он шел ко мне через весь зал,
размахивая длинными руками и застенчиво улыбаясь. Он летел домой тем же
рейсом! И на плече у него болталась всего одна сумка!
Договаривались на ходу. Олег (так его звали) берет на себя рукопись с
книгами и два моих пакета. Мне казалось вернее подойти к старой знакомой,
которую я почти уже разжалобил, но там армянская семь взвешивала с
полдюжины добротных импортных чемоданов и несколько картонных коробок,
разбираясь с доплатой, и Олег потянул меня к соседней, свободной, стойке.
Регистрация заканчивалась.
- Здесь только книги, - зачем-то сказал Олег, положив на весы свою
сумку и часть моего багажа.
Стрелка весов прыгнула к сорока. Никогда бы не подумал, что его сумка
была такой тяжелой!
- Это невозможно, - сказала рыжая девушка-регистратор.
- Это невозможно, Олег, - повторил я вслед за ней по-английски. - Мы с
ним едем вместе, девушка, вот в чем дело. Поэтому я возьму часть его
багажа. О'кей? Мы ученые люди, русские философы. Нам нужно вернуться домой.
На весы легли мой чемодан и все пакеты. Сумка осталась у меня.
Казалось, пауза никогда не кончится. Армяне благополучно заплатили за
свой багаж и освободили соседнюю стойку. Знакомая регистраторша глядела
оттуда синим взором в мою сторону, но как будто сквозь меня, словно я стал
прозрачным. Она о чем-то глубоко задумалась. Рыжая глядела на нее. Мне
почудилось, что они давно в сговоре. Сейчас все должно было решиться.
- Поставьте на весы вашу сумку, - сказала рыжая.
- Пожалуйста, - угрюмо ответил я. - Только я все равно возьму ее с