"Юрий Яковлевич Яковлев. Неприкосновенный запас (Рассказы) " - читать интересную книгу автора

рес... А мы стояли у стены, держа друг друга за рукава. И провожали их
взглядом, пока они не скрылись в темной мгле. Квинтер, контер, жес...
Нинка из седьмой квартиры погибла в 1942 году на фронте под Мгой. Она
была санитаркой.


СРЕТЕНСКИЕ ВОРОТА

Декабрьским утром на шестой батарее был убит красноармеец Коля
Дорожко. Его срезала очередь, которую дал с неба желтобрюхий фашистский
штурмовик с черными крестами на обоих крыльях. Трассирующая пуля - красная
в полете - попала прямо в висок. Крови почти не было. Только на серой
шапке-ушанке проступило алое пятнышко. Будто шапка съехала набок, и
красноармейская звездочка очутилась на виске.
Немецкий штурмовик появился внезапно. Он подкрался с выключенным
мотором. Когда разведчик ударил в медную гильзу, а комбат, выскочив из
землянки, закричал: "По штурмовику, на батарею!" - самолет с железным
свистом уже мчался над огневой позицией. От него к земле тянулся
светящийся пунктир трассирующих пуль. Пули ушли в снег. Только одна из
них, перед тем как погаснуть и потерять силу, пробила серую солдатскую
шапку. Будь на ее пути каска, а не мягкая шапка, может быть, Коля Дорожко
и остался бы жив. Но касок все еще не привезли из дивизиона.
Пока орудийные номера разворачивали неподатливые пушки - смазка
замерзла! - штурмовик успел нырнуть за соцгород. Одно орудие выпустило "по
уходящему" два снаряда, но они разорвались слишком поздно. Два черных
шерстяных клубка повисли в воздухе, и ветер тут же начал разматывать их,
развешивая по свету.
Коля Дорожко лежал в трех шагах от орудийного ровика. Он прижался
щекой к холодному кристаллическому снегу, а руки застыли вдоль тела. Будто
при встрече со смертью он, как перед начальством, вытянул их по швам. В
этой позе не было ни суетливости, которую вызывает испуг, ни покорности,
которая склоняет человеку голову. Что-то наивно-гордое было в его позе.
С командного пункта к орудийному ровику уже бежал заспанный
санинструктор Карпенко. Большие роговые очки чудом держались на его
красном вздернутом носике, придавая санинструктору сугубо штатский вид. Он
был щуплым и узкоплечим. Шинель с оторванным хлястиком висела на нем, как
ряса. Карпенко бежал к орудию, неловко волоча по снегу большие кирзовые
сапоги. В руке у него болталась брезентовая сумка с красным крестом. Эта
сумка - боевая материальная часть санинструктора - еще ни разу не была в
действии.
При виде Коли Дорожко, лежавшего на снегу, Карпенко остановился. Губы
его дрогнули, а маленький нос сморщился и от этого стал еще меньше. Не
отрывая глаз от мертвого товарища, Карпенко механически расстегнул сумку и
достал оттуда пузырек с йодом. Он понимал: надо действовать. Но что мог
сделать этот смешной батарейный эскулап, который в своей практике мазал
лишь солдатские чирья похожей на деготь ихтиоловой мазью и щедро заливал
йодом царапины?
Но сейчас товарищи в первый раз смотрели на него серьезно и, как ему
показалось, с надеждой. Карпенко отбросил сумку и опустился на колени. Он
взял Колину руку, медленно стянул с нее варежку и стал искать пульс. Но он