"Юрий Яковлевич Яковлев. Неприкосновенный запас (Рассказы) " - читать интересную книгу автора

и у живых-то с трудом находил бьющуюся жилку, а Дорожко был мертв.
Осторожно, боясь причинить боль, Карпенко перевернул мертвого
красноармейца на спину, расстегнул на нем шинель и, припав ухом к груди,
стал слушать. Он слушал долго. Порой ему казалось, будто он что-то слышит.
Но это отдавались удары его собственного сердца.
Коля Дорожко был мертв. И только в сознании товарищей он все еще по
инерции числился живым. И бойцам казалось, что ему жестко лежать на земле
и что ему холодно. И вокруг говорили тихо, боясь нарушить его сон.
Так на шестую батарею в первый раз пришла смерть.
Спустя несколько часов, когда уже стемнело, командир батареи велел
позвать красноармейца Илюшина. Илюшин был на посту, и пришлось срочно его
подменить. Он появился на пороге командирской землянки, промороженный,
покрытый густым белым ворсом. Шинель, под которую был затиснут ватник,
стесняла движения, а шерстяной подшлемник закрывал все лицо. Были видны
только глаза.
- Товарищ лейтенант, красноармеец... - начал было докладывать Илюшин,
но командир прервал его:
- Снимите с головы свою хламиду и садитесь.
Илюшин прислонил к стене карабин и непослушными от мороза пальцами
стал развязывать обледеневшие тесемки шапки-ушанки. Наконец ему удалось
стянуть с головы шапку и подшлемник, и он сразу превратился в юношу с
подстриженной под машинку головой, похожей на спелый подсолнух, с темной
щетинкой, пробивающейся на подбородке и над верхней губой. Он щурился от
света, словно только что проснулся и открыл глаза. Рукой он стирал с
бровей капельки растаявшего инея. От холода и ветра его лицо порозовело, и
на губах появились маленькие трещинки. Мочки ушей пылали и были пунцовыми.
- Поедете в Москву, - неожиданно сказал командир батареи, - в
политотдел. Отвезете пакет из дивизиона. Им, видите ли, некого послать. А
у нас и так некомплект.
Последние слова командир произнес отрывисто и сердито, как будто
Илюшин тоже был виноват в том, что в дивизионе некого послать, а на
батарее некомплект. Красноармеец решил, что разговор окончен, и собрался
уходить, но лейтенант сказал:
- Садитесь.
Илюшин сел.
- Вы, кажется, дружили с Дорожко? - спросил лейтенант, когда Илюшин
акклиматизировался в теплой землянке и присел на край табуретки.
Илюшин кивнул.
- Он москвич?
- Москвич.
- А родные у него есть?
- У него сестра в Москве. Родители эвакуированы.
Лейтенант задавал вопросы как бы нехотя, не поднимая на Илюшина
больших, впалых от бессонницы глаз. Он никак не мог примириться с мыслью,
что его батарея понесла потери - убит красноармеец, - и всячески старался
скрыть свою растерянность.
- Вы знаете адрес Дорожко?
Илюшин покачал головой. Ему вдруг стало странно, что он не знает
адреса друга. Собственно, Колин адрес был такой же, как и его самого:
полевая почта 43895, что на гражданском языке означало - батарея в поле за