"Юрий Яковлевич Яковлев. Страсти по четырем девочкам (Мистерия) " - читать интересную книгу автора

не осталось ли крошечки. А потом, как бы не своим, неживым голосом прочла
новую строку из страшного дневника: "Дядя Вася умер 13 апреля в 2 часа
ночи 1942 года... Дядя Леша 10 мая в 4 часа дня 1942 года..."
Во второй фразе она пропустила слово "умер". Видимо, это слово было
ей не под силу. А потом она запела, как в мирное время, только потише. Она
вообще любила петь, потому что когда поешь, перестаешь заикаться, а Таня
заикалась...

Жура-жура-журавель,
Журавель-журавлик.
Растопил снега апрель,
И плывет кораблик.
Поднят нос у корабля,
Паруса в порядке.
А у журы-журавля
Крылья из тетрадки.
Затерялся он во мгле,
Далеко от школы,
Вместо перьев на крыле
Вечные глаголы.

За окном завыли сирены. Таня замолкла. А мои спутники не сразу
поняли, в чем дело.
- "Скорая помощь", - вздохнул Пьеро.
- Может быть, пожарные проехали? - заметил Арлекин.
Но "пожарные проехали", а сирена продолжала надсадно звучать рядом.
И тут загрохотало, зазвенели стекла. Это ударили зенитные орудия.
- Может быть, салют? - дрожащим голосом произнес Пьеро, и я понял,
что мальчик сам себя пытается обмануть, вернее, ввести в заблуждение свой
страх.
Раздался оглушительный треск. Стены вздрогнули, дом тряхнуло. Люстра
закачалась, как при землетрясении. По потолку, как молния, пробежала
кривая трещина. Упала штукатурка. Мои спутники забились в угол. Замерли.
- Штукатурка не страшно, - предупредила Таня, - когда летят осколки
стекла - опасней.
Она была опытней двух моих спутников.
- Я думаю, бомба попала в Неву. Дома не пострадали, иначе был бы
пожар.
Все происходящее действовало на нас по-разному. Таня держалась
спокойно: человек ко всему привыкает, даже к бомбежке. Пьеро и Арлекин
молча жались друг к другу - поняли, наконец, что происходит, - и
постарались оставаться артистами в спектакле. Я же был напряжен до
предела. Я знал, что значит грохот стрельбы и чем может обернуться взрыв
бомбы. Все это я усвоил давно, но успел позабыть. Однако есть такие
страницы в памяти, которые оживают мгновенно и отдаются болью. У меня
похолодело на сердце. И когда грохот утих, я сам себе прошептал: "Кажется,
пронесло".
Таня посмотрела на Арлекина и в первый раз улыбнулась:
- Ты откуда такой смешной? Ты всегда смеешься? Даже когда больно,
улыбаешься?