"Юрий Яковлевич Яковлев. Страсти по четырем девочкам (Мистерия) " - читать интересную книгу автора

- Я - Арлекин, - буркнул мой дружок. - А если тебе не нравится
улыбаться, то посмотри на моего друга.
Таня тут же перевела взгляд на Пьеро. И снова улыбнулась.
- А ты похож на нашего учителя рисования. Он тоже всегда мрачный.
Никто не видел его улыбающимся. - А потом Таня перестала улыбаться и
спросила: - Ты голодный? Голодные тоже мрачные.
Пьеро покачал головой и отвернулся.
Снова послышался грохот. Словно над городом в своей колеснице с
квадригой коней мчался Аполлон. Красота спешила спасать мир. Не поздно ли?


Есть такой театральный закон: если в первом акте на сцене появляется
ружье, позднее оно обязательно должно выстрелить. И если в начале
спектакля Арлекин вырвал лист из тетради, сложил бумажного журавлика и
взмахом руки запустил его, то Журавлик обязательно появится. Самым
неожиданным образом, при самых странных обстоятельствах.
Так в ледяной, покрытой инеем блокадной комнате появился бумажный
Журавлик. Он сделал круг и шурша, как опавший листок, опустился к ногам
Тани Савичевой.
Девочка вздрогнула. Но увидев Журавлика, успокоилась, не удивилась.
- Журавлик? Как ты сюда попал, Журавлик?
- Я услышал, что тебе приходится трудно, вот и прилетел.
- Тебя могли сбить. Слышишь, как гремят зенитки. А у тебя бумажные
крылья. И одно крыло уже подбито, опущено.
- Меня нельзя уничтожить: пока живы дети, всегда будут бумажные
Журавлики.
- У меня нет для тебя даже крошечки хлеба.
- Бумажным журавликам не нужен хлеб. Хлеб нужен тебе.
- Откуда ты прилетел?
- Из твоего будущего, Таня.
- У меня нет будущего.
- Что же, ты навсегда останешься девочкой.
- Блокадной девочкой.
- Но снаряд может пролететь мимо. И бомба не попадет в твой дом.
- Не все ли равно, от чего умирать. Может быть, от голода еще
больнее.
- Давай улетим вместе на Большую землю, там есть хлеб, там жизнь...
Но Таня грустно посмотрела на Журавлика и покачала головой.
- Я не могу улететь без мамы, - сказала она.
Голос Тани как бы отделился от нее, стал чужим - хриплым,
простуженным.
"Мама умерла 13 мая в 7 часов утра 1942 года... Савичевы умерли...
Умерли все... Осталась одна Таня..."
Ее голос оборвался. Но под сводами ледяной комнаты, как эхо,
зазвучали другие голоса, такие же приглушенные, охрипшие:
- Осталась одна Валя... Остался один Вадим... Осталась одна Катя...
Женя... Кира...
Тане откликались дети такой же судьбы, и их имена разносились по
свету. А потом они захлебнулись, умолкли. И в давящей тишине, как
неторопливые удары метронома, застучало сердце города, который через силу