"Генри Джеймс. Дэзи Миллер" - читать интересную книгу автора

может меня наставлять, чем я его. Он такой смышленый мальчик.
- Да, - сказал Уинтерборн. - Он, кажется, очень смышленый.
- Мама решила взять ему учителя, как только мы приедем в Италию. Ведь в
Италии можно достать хороших учителей?
- Безусловно, можно, и очень хороших, - ответил Уинтерборн.
- А может быть, она отдаст его в школу. Рэндольфу надо учиться. Ведь
ему только девять лет. Он пойдет потом в колледж. - И продолжая в том же
духе, мисс Миллер рассказывала о семейных делах и о многом другом. Она
сидела, сложив на коленях свои поразительно красивые руки, унизанные
кольцами с драгоценными камнями, и ее ясные глаза то смотрели прямо в глаза
Уинтерборна, то обегали сад, то останавливались на гуляющей публике или на
прекрасном виде, который открывался вдали. Она говорила с Уинтерборном так,
как будто давно знала его. Он был очень рад этому. Ему уже несколько лет не
приходилось встречать таких разговорчивых девушек. Эту молоденькую
незнакомку, которая подошла к нему и села рядом на скамью, можно было бы
назвать болтушкой. Она держалась очень спокойно, она сидела в
очаровательной, непринужденной позе, но ее глаза и губы находились в
непрестанном движении, голос у нее был мягкий, певучий, тон общительный. Она
представила Уинтерборну полный отчет о своем путешествии по Европе в
обществе матери и брата, об их дальнейших планах и особенно подробно
перечислила все гостиницы, в которых они останавливались. - Эта англичанка,
мисс Фезерстоун, наша попутчица, - говорила она, - спросила, правда ли, что
в Америке все живут в гостиницах. А я сказала ей, что в стольких гостиницах
мне за всю мою жизнь не приходилось бывать. Я нигде не видела такого
множества гостиниц, как в Европе, одни гостиницы - и больше ничего! - Но в
этих словах не слышалось раздражения: мисс Миллер, видимо, ко всему
относилась с легким сердцем. Она добавила, что гостиницы эти очень хорошие,
надо только привыкнуть к их порядкам и что вообще в Европе чудесно. Она
нисколько в ней не разочаровалась, ни чуточки, может быть, потому, что
слышала много рассказов о европейских странах и до поездки. Ведь столько
друзей бывало здесь, и не раз. Кроме того, у нее всегда было очень много
парижских туалетов и других вещей. А ведь стоит только надеть парижское
платье, и чувствуешь, как будто ты в Европе.
- Вроде волшебной шапочки? - сказал Уинтерборн.
- Да, - ответила мисс Миллер, не вникая в это сравнение. - Мне всегда
хотелось в Европу. Конечно, не для того, чтобы накупать себе платьев.
По-моему, все самое красивое и так отсылается в Америку; то, что видишь
здесь, на редкость безобразно. Единственно, чем я недовольна в Европе, -
продолжала она, - это обществом. Общества здесь совершенно нет, а если и
есть, я не знаю, куда его запрятали. Может, вы знаете? Должно же оно где-то
быть, но где? Я очень люблю бывать в обществе, дома мне никогда не
приходилось скучать. Не только в Скенектеди, но и в Нью-Йорке. Зиму я обычно
провожу в Нью-Йорке. Там мы очень часто выезжаем. Прошлой зимой в мою честь
было дано семнадцать обедов, и три из них давали мужчины, - сказала Дэзи
Миллер. - В Нью-Йорке у меня даже больше знакомых, чем в Скенектеди...
Знакомых мужчин больше, да и подруг тоже, - добавила она после паузы. Потом
снова помолчала; на Уинтерборна смотрели очаровательные живые глаза его
собеседницы, ее губы улыбались ему легкой, несколько однообразной улыбкой. -
Я очень часто бывала в мужском обществе, - сказала мисс Миллер.
Бедного Упнтерборна это и развеселило и озадачило, а больше всего