"Генри Джеймс. Письма Асперна" - читать интересную книгу автора

- Сверху, из окна, сад и в самом деле выглядел неказисто, однако я сразу
увидел, что его нетрудно будет преобразить. Моя собеседница, вконец
смущенная и растерявшаяся, ничего не ответила на мой вопрос, и тогда я
воскликнул: - Уж не хотите ли вы сказать, что вы тоже американки?
- Не знаю. Были американки.
- То есть как это "были"? А теперь - нет?
- Так много лет прошло. Теперь мы, кажется, уже никто.
- Вы много лет живете здесь? Что ж, это меня не удивляет - у вас такой
прекрасный старинный дом. Вероятно, вы все любите отдыхать в саду, -
продолжал я, - но, уверяю вас, я вам нисколько не помешаю. Облюбую себе
какой-нибудь дальний уголок, и вы меня ни видеть, ни слышать не будете.
- Мы все любим отдыхать в саду? - рассеянно переспросила она, не
подходя ближе и глядя на носки моих ботинок. Кажется, она думала, что с меня
станет схватить ее и выбросить в окно.
- Ну да, вся ваша семья - все, кто живет здесь.
- Мы здесь живем вдвоем, кроме меня еще одна моя родственница. Она
очень стара. Она никогда не спускается вниз.
Волнение вновь охватило меня, когда я услышал эти точные приметы
Джулианы, однако я сумел совладать с ним.
- Вдвоем в таком огромном доме! - Я сделал вид, будто не только
удивлен, но чуть ли не возмущен этим. - Сударыня, но, стало быть, у вас тут
избыток свободного места?
- Свободного места? - повторила она, словно бы тешась непривычным для
нее звучанием собственного голоса.
- Еще бы, ведь нельзя же предположить, что две тихие, скромные женщины
(а вы-то, во всяком случае, таковы, я это вижу) занимают полсотни комнат! -
Ив порыве радостной надежды я выложил то, ради чего пришел: - Не согласились
бы вы - за хорошую плату, разумеется, - сдать две-три комнаты мне? Для меня
это было бы просто спасение.
Итак, прозвучала первая нота мелодии, посвященной моей заветной цели.
Не стану приводить все фиоритуры, которыми я ее украсил. В конце концов мне
удалось внушить своей слушательнице, что перед нею человек нимало не
злонамеренный, хотя и со странностями, в последнем я даже не пытался ее
разуверить. Я рассказал опять про свои ученые занятия, требующие тишины и
уединения, про свою любовь к цветам, про то, как я понапрасну обшарил всю
Венецию в поисках квартиры с садом, и про все старания, которые я намерен
приложить, дабы в самом непродолжительном времени этот чудесный старый дом
просто утопал в цветах. Должно быть, именно цветы помогли мне выиграть дело,
ибо, как выяснилось впоследствии, мисс Тина - таково было несколько
неожиданное имя сверхчувствительной старой девы - питала к ним неутолимое
пристрастие. Говоря о "выигранном деле", я подразумеваю, что на прощанье она
пообещала передать мою просьбу тетушке. Я полюбопытствовал, а кто такая эта
тетушка, и в ответ услышал: "Как кто - мисс Бордеро!" - произнесенное с
некоторым даже удивлением, словно мне и самому следовало знать. Была в мисс
Тине этакая непоследовательность, придававшая - в чем мне еще предстояло
убедиться - своеобразный интерес ее особе. Обе дамы усердно сторонились
окружающего мира, его дел и его пересудов, но в то же время были далеки от
мысли, что этот мир попросту не знает их. По крайней мере, у мисс Тины еще
не вполне иссякла потребность в общении с живыми людьми, а такое общение,
пусть самое малое, было бы неминуемо, если бы я поселился в доме.