"Генри Джеймс. В клетке" - читать интересную книгу автора

вообще требовало признания, что коль скоро действительность оказывается не
властной над нею, воображаемая эта жизнь полна силы. Сочетания цветов и
зелени - нечего сказать, занятие! То, чем, как ей казалось, она свободно
манипулировала сама, были сочетания мужчин и женщин. Единственная слабая
сторона в этом ее таланте проистекала от чрезмерности самого общения ее с
человеческим стадом: общение это становилось таким непрестанным и таким
доступным, что иногда по многу дней подряд у нее не было ни вдохновения,
ни радости угадывания, ни даже самого обычного интереса. Главным ведь во
всем этом были вспышки, стремительные пробуждения, а те зависели от чистой
случайности, и невозможно было ни предвидеть их, ни им противостоять.
Иногда, например, достаточно было кому-то купить самую дешевую марку, и
все возникало сразу. Так уж она была парадоксально устроена, что эти-то
мгновения и вознаграждали ее, - вознаграждали за все долгое неподвижное
сидение взаперти, за хитрую враждебность мистера Бактона и за назойливое
волокитство клерка, вознаграждали за ежедневные нудные цветистые письма,
которые присылал ей мистер Мадж, и даже за самую мучительную из всех тягот
ее жизни, за овладевавшую ею по временам ярость, оттого что ей так и не
удавалось узнать, на какие деньги ее мать покупает себе спиртное.
Последнее время она, однако, позволила себе смотреть на вещи несколько
шире; объяснялось это, грубо говоря, может быть, тем, что по мере того как
весенние ветры становились все слышнее, а волны светской жизни, набегая,
все чаще перебрасывали свои брызги через барьер, за которым она сидела,
новые впечатления множились, а тем самым - ибо одно с неизбежностью
вытекало из другого - жизнь становилась полнее. Во всяком случае, ясно
было одно: к началу мая она неожиданно поняла, что то общество, с которым
она сталкивается в конторе Кокера, и является причиной того, что она
медлит с переходом на новое место, и тем доводом, который она готова
привести, чтобы это промедление оправдать. Было, разумеется, глупо
выдвигать подобный довод сейчас, тем более что притягательная сила этой
работы и ее положения оборачивалась для нее, по сути дела, сплошною мукой.
Но мука эта ей нравилась: это было как раз то чувство, которого ей
недоставало бы на Чок-Фарм. Поэтому-то она и хитрила, и что-то
придумывала, всячески оттягивая этот немилый сердцу ее переезд на
противоположный конец Лондона. Если ей не хватало храбрости прямо сказать
мистеру Маджу, что сама возможность этих душевных взлетов в каждую из
проведенных здесь недель стоит тех трех шиллингов, которые он пытался
помочь ей сэкономить, то за этот месяц ей довелось увидеть нечто такое,
что пробудило где-то в тайниках ее сердца ответ на этот деликатный вопрос.
И ответ этот был самым тесным образом связан с появлением упомянутой дамы.



3

Она просунула в окошечко три исписанных бланка, и девушка поторопилась
схватить их, ибо у мистера Бактона была противная привычка постоянно
подсматривать все, что обещало быть интересным, и прежде всего то, что ее
особенно волновало. В выборе своих развлечений узники проявляют отчаянную
изобретательность, а в одной из дешевых книжек, которые читала наша
девушка, был восхитительный роман "Picciola" (*3). Разумеется, положение