"Генри Джеймс. Осада Лондона" - читать интересную книгу автора

будет очень рада его видеть. Он отправился к ней с визитом, трепеща от
страха, как бы она не начала разговора о том, чтобы ее представили
королеве, и был приятно удивлен тем, что она даже не затронула этой темы.
Миссис Хедуэй провела зиму в Риме и прямо оттуда приехала в Англию, лишь
ненадолго остановившись в Париже, чтобы обновить свой гардероб. Она была
очень довольна Римом, где завела много друзей; она заверила Уотервила, что
познакомилась с половиной тамошней знати.
- Они милейшие люди; у них есть только один недостаток, они слишком
долго сидят, - сказала она. И в ответ на его вопросительный взгляд
объяснила: - Я хочу сказать: когда приходят в гости. Они приходили каждый
вечер и готовы были сидеть до утра. Все они - князья и графы. Я давала им
сигары и прочее. Знакомых у меня было хоть отбавляй, - добавила она через
минуту, возможно, разглядев в глазах Уотервила отблеск той сочувственной
симпатии, с которой полгода назад он слушал рассказ о ее поражении в
Нью-Йорке. - Там была куча англичан. Я с ними со всеми теперь знакома и
собираюсь их навещать. Американцы ждали, как поступят англичане, чтобы
сделать наоборот. Благодаря этому я была избавлена от нескольких жутких
типов. Там, знаете, такие попадаются! К тому же в Риме не так уж важно
бывать в обществе, если вам нравятся руины и Кампанья (*15), а мне
Кампанья ужасно понравилась. Я часто сидела и мечтала в каком-нибудь сыром
старом храме. Кампанья напоминает окрестности Сан-Диего... только возле
Сан-Диего нет храмов. Мне нравилось думать о прошлом, когда я ездила на
прогулки, мне то одно приходило на память, то другое.
Однако здесь, в Лондоне, миссис Хедуэй выбросила прошлое из головы и
была готова целиком отдаться настоящему. Она хотела, чтоб Уотервил
посоветовал, как ей жить, что ей делать. Что лучше - остановиться в
гостинице или снять дом? Она бы предпочла снять дом, если бы удалось найти
что-нибудь по ее вкусу. Макс хотел пойти поискать - что ж, пусть поищет,
он снял ей такой красивый дом в Риме... Миссис Хедуэй ни словом не
обмолвилась о сэре Артуре Димейне, а ему-то, казалось бы, скорее пристало
быть ее советчиком и покровителем. Уотервил с любопытством подумал, уж не
произошел ли между ними разрыв. Он встречался с сэром Артуром раза три
после открытия парламента, и они обменялись двумя десятками слов, ни одно
из которых, однако, не имело ни малейшего отношения к миссис Хедуэй.
Уотервила отозвали в Лондон сразу же после встречи, свидетелем которой он
был во дворе отеля "Мерис", и единственным источником его сведений о том,
что последовало за ней, был Литлмор, заехавший в английскую столицу на
обратном пути в Америку, куда его, как он неожиданно выяснил, на всю зиму
призывали дела. Литлмор сообщил, что миссис Хедуэй была в восторге от леди
Димейн и не находила слов, чтобы описать ее любезность и доброту. "Она
сказала мне, что всегда рада познакомиться с друзьями своего сына, а я
сказала ей, что всегда рада познакомиться с близкими моих друзей", -
рассказывала ему миссис Хедуэй. "Я согласилась бы стать старой, если бы
была в старости такой, как леди Димейн", - добавила миссис Хедуэй, забыв
на момент, что по возрасту она немногим дальше от матери, чем от сына. Так
или иначе, мать и сын отбыли в Канны вместе, и тут Литлмор получил из дому
два письма, заставившие его сразу уехать в Аризону. Поэтому миссис Хедуэй
оказалась предоставленной самой себе, и Литлмор опасался, что она умирает
от скуки, хотя миссис Бегшоу и нанесла ей визит. В ноябре миссис Хедуэй
отправилась в Италию... не через Канны.