"Генри Джеймс. Пресса" - читать интересную книгу автора

Они снова двинулись в путь и несколько минут молча шагали рядом. Она
дрожала, и дрожь не унималась. Предложенное им, если всерьез в это
вдуматься, было совершенно ни на что не похоже - ни на что, с чем ей доселе
приходилось сталкиваться. Такого предложения - и это ее сразило - ни один
мужчина не делал, ни одна женщина не получала, а следственно, оно мгновенно
представилось ей неповторимо романтическим, совершенно и, если угодно,
полностью, да еще неожиданно, драматичным, неизмеримо более романтическим и
драматичным, чем то, какое она ожидала в этот вечер услышать и от которого
теперь оказалась так далека. Если он шутил, то это была жалкая шутка, но
если говорил всерьез - ничего возвышеннее нельзя себе даже вообразить! А он
не шутил. И когда некоторое время спустя он заговорил снова, она - все еще
дрожа - слушала его, не вникая, пока слуха ее не коснулось имя миссис
Чернер.
- Учти, если не ты, явится кто-нибудь другой, много хуже. Ты же
говорила: она к тебе расположена.
Мод не знала, что на это ответить, и в растерянности остановилась
снова. Да, она с превеликой радостью повидалась бы с миссис Чернер, но
почему... почему он ее заставляет быть пронырой, когда сам отвергает
пронырство? Тут явно проявилась вся возвышенность его отношения - прежде
всего к ней, поскольку сам он в любом случае, как бы она ни поступила,
несомненно, ничего не выгадывал. И она воспринимала его совет как последнюю
услугу, которую он мог ей оказать, - дать ей ход и расстаться с ней. И
поэтому он так упорно настаивал:
- Раз она расположена к тебе, значит, ты нужна ей. Ступай к ней как
друг.
- Чтобы потом как друг перемывать ей косточки?
- Как друг-журналист, как посланец Прессы - от Прессы и для Прессы,
вырвавшийся к ней на полчаса, чтобы затем вернуться к своим обязанностям.
Возьми с ней... о, ты это сумеешь, - развивал свою мысль молодой человек,
тон повыше. Вот таким путем... единственно правильный путь. - И, уже почти
теряя терпение, в заключение добавил: - Право, тебе давно уже следовало это
понять и самой.
В ее душе все еще оставался уголок, подвластный его чарам - тому
мастерству, с каким он владел своим адским искусством. Он всегда находил
наилучший путь, и, вопреки себе самой, она вбирала его слова как истину.
Только не истина была ей сейчас нужна - по крайней мере не такая истина.
- А если она просто вышвырнет меня - за нахальство - в окошко? Это,
право, легко получается, когда "друг" не визжит, не лягается, не цепляется
за мебель или подоконник. А я, знаешь ли, не имею обыкновения этого
делать, - сказала она, словно в раздумье. - Я всегда прежде всего на всякий
случай подготавливаю путь к отступлению и горжусь тем, с какой ловкостью
попадала - или не попадала - в дом, и умела, как никто, эффектно его
покинуть. Стрелой! Молнией! Впрочем, если ей вздумается, о чем уже
говорилось выше, меня вышвырнуть, о мостовую шлепнешься ты.
Его лицо оставалось бесстрастным, ничего не выражая.
- Не ты ли утверждала, что болеешь за нее всей душой? Значит, это твой
долг, - только и сказал он, выслушав ее, и, выдержав паузу, как если бы ее
упрек произвел должное впечатление, пояснил: - Твой долг, я имею в виду,
попытаться. Тут есть известный риск, допускаю, хотя мой собственный опыт
говорит - вряд ли. Как бы то ни было, кто не ставит на кон, тот и не